С тех пор, пишет Тацит, уже никто из римских полководцев не отваживался плавать по Северному морю. Одно только римское золото беспрепятственно пересекает Балтийское море и оседает в скандинавских кладах I–III веков от Сконе до Тронхейма.
Смутные очертания южной оконечности Скандинавского полуострова проступают в трудах римских географов в виде тёмных слухов о каком-то острове или группе островов со схожим названием. Плиний упоминает остров Скатинавию в связи с описанием залива Кодан, где-то к востоку от Ютландии (тогда как у Помпония Мелы Коданский залив с находящимся в нём большим островом Кодановия начинается сразу за устьем Эльбы). Столетием спустя Птолемей напишет о четырёх небольших островах возле Кимврского мыса, носящих имя Скандия. Иордан в VI веке хотя и провозгласит остров Скандзу «кузницей народов» — прародиной германских племён, но поместит его напротив висленского устья, что заставит современных исследователей всё-таки отождествлять Скандзу с островом Готланд.
А затем Скандинавия вместе со всем Балтийским регионом надолго исчезнет со страниц средневековых хроник. В Европе «тёмных веков» некому проявить интерес к гиперборейским странам. Политические амбиции варварских государей и любознательность учёных монахов не простираются так далеко на север. У тамошних жителей, в свою очередь, нет способов напомнить о себе. Их ладьи с невысокими бортами и слабо выраженным килем не могут бросить вызов морской стихии. К тому же северные моряки всё ещё не знакомы с мачтой и парусом. Это обрекает их на прибрежное пиратство и редкие торговые поездки к южному побережью Балтики.
Слава лучших мореходов Севера пока что принадлежит фризам, чьи плоскодонные парусники — когги — отлично приспособлены к плаванью на мелководье. Целых два столетия никто, кроме них, не может преодолеть путь от Рейна до острова Готланд и славянского Поморья, где ждут изделий западноевропейских кузнецов, ткачей и ювелиров в обмен на меха и рабов. Приморские народы не боялись появления коггов: фризские купцы первыми на европейском Севере стали воздерживаться от грабежей.
Под влиянием фризов к концу VII века на скандинавских ладьях появляется мачта с неуклюжим четырёхугольным полотнищем. В течение следующего столетия совершенствуется их конструкция и оснастка, и гребные ладьи превращаются в устойчивые к морским бурям корабли с парусом и глубоким килем: кнорры, карви, снекьи (драккары). Эти суда могли покрывать за день больше двухсот километров, а небольшая осадка позволяла им подходить к берегу в любом месте и свободно проникать в речные устья.
