— Рей, это не лабораторное оборудование, это просто кошачья игрушка.
— Доктор Акаги держит кошку?
— Да, кажется, завтра её должны доставить из ветлечебницы.
— Понятно. — Рей слишком задумчива и печальна, это меня пугает. Вчера я по неосторожности в угаре наговорил всякого, надеюсь, что она не из-за этого. Ведь после моих слов девушка будто сникла…
— Аянами, что тебя беспокоит? Ты будто чего-то боишься. Если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне.
— Почему ты не ненавидишь меня? Ты говорил, что знаешь, кто я, из чего меня создали. Остальные боятся меня: я чувствую их страх и злобу. Они ненавидят меня за то, что я другая. — слёзы в рубиновых глазах, полотенце и дурацкая когтеточка лежат у её ног на полу, а тонкие пальцы комкают рубашку на моей спине. Я ещё не видел её настолько взволнованной и растерянной.
— Ты хочешь знать, кто я? Хочешь узнать, откуда я знаю столько?
— Ты же говорил это доктору Акаги.
— Это была ложь. Хочешь видеть мою жизнь? — в ответ я услышал лишь тихое, почти неразличимое «Да».
— Хорошо, смотри. — глаза в глаза, голубая сталь в рубиновый закат. Одни мысли, одни чувства, одна память на двоих. Рей нерешительно дрожит, боясь заглянуть туда, где её ждут ответы на все вопросы.
Неуверенность сменяется любопытством, и моя память начинает раскрываться перед ней: первые буквы, прочтённые мной, улыбающиеся лица родителей на моем четырёхлетии, чужие эмоции, захлёстывающие её разум до краев. Потом была первая линейка в школе и первая драка. Маленький мальчик подходит к отцу и говорит: «Тому дяде больно и жить не хочется, а от тебя тепло». Первая медитация и тренировки, незнакомая музыка, которую тут никогда не услышат, и города, навеки погребённые под водой или запёкшиеся радиоактивным тринититом[1]. Смерть родителей, отдающаяся болью и теперь. Горе потери, годы одиночества, первая любовь и первый поцелуй. Вика, стучащая в дверь моей гостинки в поисках убежища, бурная ночь со сломанной кроватью и выстрелами, гремящими за окном. Потом война, боль, мёртвые друзья, разорванные и превращённые в ошметки и я, оглушённый, стоящий в кровавой грязи и внутренностях с кровью, текущей из носа и рта. Бесконечные бои, умирающая Вика, и тот злополучный удар. Чудом уцелевшая гостинка, всё усиливающаяся ноющая боль и клик мышкой, означающий старт аниме.
Она сама, точнее её рисованный вариант, падение Синдзи в полуразрушенной квартире и её улыбка в раскаленной капсуле после победы над Рамиилом. Потом шестнадцатый Ангел и слёзы, едва видимые в LCL, смерть Каору Нагисы, семнадцатого Ангела. Стрельба в NERV, начало Комплементации: «Синдзи зовет меня!» Огромная фигура с чёрными провалами вместо глаз, отрубленная голова, безумно смотрящая в никуда. Моя подготовка к ритуалу, отточенный нож, пробивающий сердце и пробуждение в поезде. Призрак, висящий в пустоте над асфальтом и бой в ангаре Геофронта.
