— Я не люблю, когда причиняют боль, а потому хочу защитить тебя, и не важно от кого: человека, Ангела или Ева. — мучительные тиски отпускают, превращаясь в нежное любопытство. Теперь я однозначно хочу узнать о ней как можно больше!
— Твои действия непонятны для меня, но они заставляют меня чувствовать что-то новое, и эти чувства приятны. — выхожу из её разума, стараясь не навредить ей ненароком, и самому не сойти с ума. Находиться в таком контакте слишком долго вредно — это может закончиться безумием. Лучше лишний раз не прибегать к этому приёму. Уже обычным голосом говорю:
— Пока, Рей! Зови, если что-то нужно. Я лежу через стену. — почему я не хочу уходить? Что со мной происходит? Надеюсь, это просто последствия столь длительного и близкого контакта…
— До свиданья, пилот Икари. — ярко-алый глаз закрылся, тонкое и изящное тело расслабилось. Унять боль для меня не проблема, а девочка хоть выспится нормально. Высвободив руку из её пальчиков, я встал, поправил одеяло на Аянами и вышел, аккуратно закрыв дверь. Я уже давно не чувствовал себя так легко и просто.
* * *
Когда я закончил разбираться с самыми яркими эпизодами памяти Рей, был уже полдень. Я еле сдерживался, чтобы не начать крушить всё вокруг. Поймите меня правильно, я не совсем сумасшедший и вполне держу себя под контролем, что для моих способностей насущная необходимость. Моя ярость была вызвана вполне объективными причинами: у девочки даже документы отсутствовали, кроме пропуска в Геофронт, зарегистрированного не на имя, а на цифровой код личного дела. Такой ненависти к себе и желания умереть я ещё никогда не встречал у людей. Единственное, что держит её — приказ «Живи!», отданный Икари Гендо. Я понимаю, что её нужно защитить, но как? В конце аниме она пожертвовала собой для того, чтобы Синдзи стал Богом, но тут эти лавры точно не для меня: быть человеком мне нравится гораздо больше. Потом, юридически Аянами Рей не существует. Всё своё детство, кроме последнего года, она провела в комнате внутри Геофронта в Центральной Догме. И лишь в прошлом году, летом, её под наркозом перевезли в абсолютно идентичную комнату, но уже в недостроенном доме. Ужас, охвативший её при пробуждении, сложно описать словами. Вся еда, которую она когда-либо ела — заварной рамен, аналог нашего доширака, сушёные овощи и поливитамины в таблетках. Добавьте к этому множество медицинских экспериментов, достойных 731 отряда и застенок Аушвица, и вы получите приблизительную картину жизни Аянами Рей. Но если вы думаете, что это всё, то вы ошибаетесь: вершиной, апогеем этого был Гендо Икари, выставляющий себя в роли спасителя, иногда любивший наблюдать за всем этим с горящими глазами. Периодически он приходил к ней в комнату и удовлетворял себя, наблюдая за ней. А я-то думал, что у меня, оставшегося в тринадцать лет без всех родственников, плохая судьба…
