— Ты смеешься? Я в трех деревьях плутаю!
— А я нет, — серьезно сказала Ири. — Да и… волки выведут. Только надо одеться потеплее и взять одеяла, а то в лесу ночевать холодно, а огонь не разожжешь — заметить могут.
— Так и замерзнем где-нибудь под кустом, — мрачно пошутила я, пряча кошельки.
— Лучше уж так, чем на всю жизнь в клетку, — ответила Ири и накрылась одеялом с головой.
Я посидела еще немного, потом улеглась рядом, обняв дочь покрепче, а она, успевшая уже задремать, прижалась ко мне, как делала это всегда.
«Ирранкэ, — сказала я, глядя, как медленно движется серп луны за окном, — что мне делать? Куда ни кинь — всюду клин! Останемся — Ири, радость мою, отдадут этому толстяку на забаву. Сбежим… как знать, останемся ли живы? Волки-то нас не съедят, но замерзнуть зимой в лесу — проще некуда!»
Ири повернулась во сне, сбросив одеяло, я потянулась укрыть ее и замерла: лунный свет падал на ее руку, и мне показалось, будто на коже проявляется едва заметный светящийся рисунок, тонкий, замысловатый… Такой же или похожий я видела у Ирранкэ. Но у него… я думала, это татуировка. У Ири же не было подобных отметин на коже, я все ее родинки наперечет знала! Тут луна зашла за облако, в комнате потемнело, и сложная серебристая вязь на руке Ири, померцав, исчезла. Но не померещилось же мне?
— Может, это ты мне так знак подаешь? — прошептала я одними губами. — Если Создатель сотворил вас из лунного луча и первого снега… Первого снега, вот как!
— Мам, ты что, не спишь? — пробормотала Ири, приоткрыв один глаз.
— Сплю, сплю, — заверила я. — Просто размышляла. Ты права. Уйдем по первому снегу.
— Стоило столько раздумывать… — зевнула она и снова заснула.
Конечно, взять и уйти вот так, с бухты-барахты, было невозможно. С собой нужно было брать только самое необходимое, но этого необходимого набиралось столько, что не враз поднимешь! Тогда я безжалостно выбросила все вроде бы нужное, а на самом деле такое, без чего можно было обойтись. Стало полегче…
Для отвода глаз я велела нашим мастерицам пошить для Ири несколько нарядных платьев, белье — дескать, растет, как сорняк, все уже мало! А у портного в ремесленном квартале заказала зимнюю одежду из теплой шерсти и толстого сукна, а еще прочные башмаки, якобы в подарок на зимние праздники матушке и сестрам. Все знали, сколько у меня родни, потому и не удивлялись, только кивали — дескать, до чего заботливая дочь, не забывает своих!
Чулки мы с Ири и сами могли связать, и даже мужские штаны сшили, опять же суконные, потому как под юбки. Ну, будем выглядеть как копна сена с копешкой, что за дело? Лишь бы не окоченеть!
