— Раньше эту вещь хранила твоя бабушка, — произнес он. — Не стану рассказывать, почему мы остановили свой выбор именно на ней, скажу лишь, что мы не разочаровались. У вас, людей, это свойство — не поддаваться чарам — может передаваться по наследству. Правда, лишь по женской линии. У нас, — алий невесело усмехнулся, — не передается вообще.
— Так вы хотите, чтобы теперь я… — Я не закончила фразу, он и так меня прекрасно понял.
— Да, — ответил он. — Это и есть моя просьба, и не думаю, чтобы тебя сильно стеснило это обещание. Берта хранила это не меньше полувека, если мне не изменяет память, с тех самых пор, как ее нашел мой наставник.
— Но если эта вещь так ценна… неужто вы не боитесь доверять ее какой‑то служанке, да еще всего лишь человеку? — спросила я, прекрасно понимая, что отказаться от этой сомнительной чести мне все равно не удастся.
— У нас нет другого выхода, — ответил он, снимая с шеи цепочку. — Просто спрячь ее как следует и забудь… до тех пор, пока за ней не приду я или кто‑то по моему поручению.
Я взглянула на замысловатую безделушку, оказавшуюся вовсе не безделушкой, а чем‑то очень важным и очень странным… И куда прикажете ее спрятать?
Наверно, последний вопрос я задала вслух, потому что алий искоса взглянул на меня и произнес:
— Берта держала ее в тайнике под подоконником.
— В первый раз о нем слышу, — призналась я.
Он в два шага оказался возле узкого высокого окна, провел рукой под самой рамой, куда‑то нажал… Что‑то тихонько щелкнуло, и один из камней на подоконнике повернулся, открывая небольшую нишу. Бабушка никогда не показывала мне этот тайник!
— Итак, — негромко произнес его великолепие, — ты согласна?
— А у меня есть выбор? — усмехнулась я, и он убрал вещицу в нишу. — Согласна. Только… если, как вы говорите, за этой вещью придет кто‑то по вашему поручению, как я узнаю, что посланник — именно от вас? Вы же с меня шкуру живьем сдерете, если вдруг что окажется не так!
— Вот это кольцо. — Алий вытянул левую руку, чтобы я могла полюбоваться перстнем в виде замысловато переплетенных ветвей и лесных цветов. Работа тончайшая, но до той вещицы ей было далеко. — Узнаешь его?
— Да, господин Ирранкэ, — ответила я. И впрямь, как не узнать, вещь очень приметная! — Только кто сказал, что кольцо нельзя снять с убитого? И вы, часом, не забыли, что вас здесь отравить пытались?
Я сообразила, что говорю с его великолепием в совершенно недопустимом тоне, и осеклась. Однако алий, казалось, и не заметил дерзости.
