– В самом деле? Нет, Белл, в этом я не уверена. Разумеется, он не станет бранить меня, это верно, но я вижу по его глазам, когда он доволен и когда недоволен.
Разговор этим кончился, Лили и Белл отправились к обеду.
Между тем в Большом доме три джентльмена встретились в столовой в отличном, по-видимому, расположении духа. Бернард Дейл был человек ровного темперамента, человек, который редко позволял какому-нибудь чувству, даже досаде, вмешиваться в его обычное обращение, который мог во всякое время являться за стол с улыбкой и встречаться с другом или недругом одинаково вежливо. Нельзя сказать, чтобы он был фальшивый человек. В спокойствии его поведения не прослеживалось ни малейшей фальши. Оно происходило от полного равнодушия, но это было равнодушие холодного характера, а не то, которое образовывается под влиянием особенного рода дисциплины. Сквайр знал, что до обеда он был не в духе, но, сделав себе выговор за это, вошел в столовую с любезным радушием хозяина дома.
– Я видел, что в вашем ягдташе[24] не совсем все плохо, – сказал он, обращаясь к Кросби. – И полагаю, что аппетит ваш так же хорош, как и ягдташ.
Кросби улыбнулся, принудил себя быть любезным и сказал несколько комплиментов. Человек, намеревающийся через час или два принять какое-нибудь решительное дело, обыкновенно старается сдерживаться и при этом готов выслушивать всякий вздор. Кросби похвалил охоту сквайра, замолвил доброе словцо за Дингльса и посмеялся над собой по поводу своего недостатка в искусстве стрелять. Все были веселы, разумеется, не как свадебные колокола, но все же достаточно веселы для партии из трех джентльменов.
Решимость Кросби была неизменна. Как только старик дворецкий удалился и на столе осталось одно вино и десерт, он приступил к делу внезапно, без всяких околичностей. Сообразив все обстоятельства дела, он не считал за нужное дождаться ухода Бернарда Дейла. Он рассчитывал, что в присутствии Бернарда ему легче будет выиграть сражение.
– Сквайр, – начал он. – Все более или менее близкие к мистеру Дейлу называли его просто сквайром, и Кросби счел за лучшее начать так, как будто между ними не было никакой неловкости. – Сквайр, я полагаю, вам должно быть понятно, что сейчас я озабочен предполагаемой женитьбой.
– Это весьма естественно, – отвечал сквайр.
– Ей-богу, сэр, никакой мужчина не сделает подобной перемены в жизни без того, чтобы не подумать о ней.
– Разумеется, – сказал сквайр. – Я никогда не затевал женитьбы, но, несмотря на то, понимаю суть дела.
