Тетя Поля, да и все, кто шел за ягодами по осени, редко одевали в лес новую одежду: старая телогрейка-ватник, коротенькая ветхая душегрейка или драная дошка — вот и все наряды. В такой старенькой дошке-шубке и была на болотинке тетя Поля. Эту драную шубку дачник и принял за медвежью шкуру и бежал с болота, а тетя Поля, увлеченная ягодой, тоже не слышала и не видела, что рядом с ней ползал по кочкам другой человек.
В первый год жизни на острове с ягодой у нас в доме было плоховато. Ягода-то в лесу была, но большим любителем собирать ее я не слыл и всегда надеялся в этом деле только на жену. Возможно, вместе мы как-то еще и набрали бы всяких ягод, но вместе пойти в лес мы не могли: сынишка не сделал к ягодной поре и первого самостоятельного шага, а оставить его с кем-то мать никак не соглашалась. Вот и получалось: я за ягодой ходить не любил, жена одна идти в лес боялась, а всем вместе с сыном отправиться в лес жена не соглашалась после недавнего случая, приключившегося с нами…
В лесу к тому времени пошел гриб, и мне не сиделось дома. Любила собирать грибы и жена, и я откровенно сочувствовал ей, привязанной к дому, а потому предложил закутать парнишку потеплее, посадить его в рюкзак и взять с собой за грибами, что мы и сделали.
С ружьем, собакой и корзинками для грибов мы отправились в лес. Займись мы только грибами, и не было бы никаких переживаний, но у меня частенько в те времена два, три а то и большее число дел находили друг на друга. Случилось так и на этот раз. Собака нашла под корнями дерева какого-то зверька и принялась его громко облаивать. Я передал жене рюкзак с сыном и пошел на лай собаки…
Под корнями дерева я рассмотрел зверька. Это была норка. Корни дерева так переплелись перед норой, что добраться до зверька собака не могла, а зверек, будто зная о своем прочном убежище, высунул головку из норы и через сплетение корней поглядывал на беснующуюся собаку. Зрелище было столь удивительным, что я вернулся к жене и позвал ее посмотреть норку.
Лезть через заросли с сынишкой было неудобно. Я снял ватник, постелил его около большого, приметного пня и положил на ватник спящего парнишку. Уходили мы на минуту, и за это время с сыном ничего не могло произойти…
Зверьку, видимо, надоело выслушивать собачий лай, и он ушел в глубь норы. Жена так ничего и не увидела, повернула обратно и вместе с ней за сыном вернулся и я…
Большой, приметный пень был на месте, но ни сына, ни рюкзака, ни телогрейки рядом с пнем не было. Еще можно было предположить, что сынишка проснулся и уполз куда-то вместе с рюкзаком, но куда делся тогда ватник?
