Волна шла вдоль залива, поднимая тяжелые крутые гребни до самых вершинок прибрежной травы. Начиналась эта волна далеко, у северного берега, и по пути к нам успевала нагуляться и набрать силу.
В лодке лежали два ольховых кола, за которые я и должен был привязать концы сети. Выждав, когда очередная волна подняла мое суденышко на свою спину, а потом стала опускать вниз, я что было сил вогнал в илистое дно кол и повис на этом коле, коленями удерживая лодку на месте. Прошла еще одна волна, и мне на скате волны удалось подвязать к колу шнур сети. Потом, понемногу отпуская верхний шнур сетки, помогая себе шестом, я метр за метром распускал по ветру снасть. В шнурах и в стенке сети гудел ветер, за работой не каждую волну удавалось угадывать, и тогда ведра ледяной воды перекатывались через лодку.
Наконец в илистое дно ушел и второй кол, к колу привязан задний конец сети, и я, насквозь мокрый, с застывшими до ломоты в пальцах руками, притащился домой и долго сидел у печи не в силах стащить с себя сапоги… Что-то будет утром?..
Утром чуть свет я был уже на воде, осторожно подвел лодку к последнему колу и взялся за верхний шнур сетки…
Я никогда не лицемерил, рассказывая о промысловой охоте в тайге за зверем и птицей, никогда не обманывал ни себя, ни своих читателей, никогда не прикрывался ложной гуманностью, когда речь шла о добыче, необходимой человеку. Да я и не мог поступать по-другому, ибо и промысловая охота с ее капканами, плашками, кулемками, с охотничьими избушками и зверовыми собаками-лайками, и промысел рыбы самой разной внешне простой сетевой снастью были и есть исконными народными промыслами, такими же умными и такими же красивыми, как берестяное плетение или работа ловким хватким топором на углу сруба будущей светлой баньки-теремка…
Не раз приходилось встречать мне в Карелии приезжих рыболовов, которые называли себя спортсменами-любителями. Не зная местных законов, не поинтересовавшись, сколько же рыбы можно выловить за один день одной сеткой-путанкой длиной около тридцати метров, такие наезжие люди считали сеть чуть ли не сотворением самого дьявола, который «порешил извести в озерах все живое».
Я люблю сети, люблю зимнее плетение сетей, люблю заделывать каждый узелок на шнуре. Мне нравится парить в кипящей воде и крутить остывающие полоски бересты в легкие берестяные поплавки-плавы, а потом, изготовив, посадив сеть, последний раз перебрать ее, одеть верхний шнур на палочку-рогульку, связать узлом нижний конец сети и почувствовать наконец в руке приятную тяжесть хорошей доброй снасти, которая разом распустится в воде, уйдет на дно кольцами-грузилами, вытянет верхний шнур, на котором через неглубокую воду будут мягко посвечивать аккуратные берестяные поплавки-трубочки.
