Красный Яр, если плыть от устья вверх по Бикину, — последний сравнительно большой поселок. Он основан совсем недавно. На Улицах между домами то там, то здесь еще красуются огромные пни. Некоторые из них уже выкорчеваны и лежат беспорядочными штабелями.
В Красном Яру в основном живут охотники-удэгейцы. Они съехались сюда со всего Бикина и образовали свое удэгейское поселение. Здесь есть почта, школа, больница, большой клуб, промтоварный и продовольственный магазины. Здесь же помещается и правление охотпромхоза, земли которого раскинулись вокруг. Взрослых людей на улицах немного. Зато детворы, смуглой, шустрой, на редкость симпатичной, целые выводки. Ребятишки с интересом рассматривают меня (я с бородой, веду собаку на поводке и несу огромный рюкзак), не выказывая при этом ни капли страха. Это подкупает. Навстречу, разговаривая по-русски, идут две девушки-удэгейки. Сразу же отмечаю про себя, что мода на короткие платья, которая в тот год захватила городских девушек, здесь также признана.
Мне нужно отыскать дом удэгейца Николая-Покулы Канчуги. У меня к нему письмо от местного краеведа Бориса Константиновича Шибнева с дружеской просьбой оказать мне содействие в работе. Знаю, что Николай — один из лучших охотников Яра. Проходя мимо правления охотпромхоза, бросаю взгляд на доску Почета. С нее глядит дюжина мужских лиц. Очень спокойные и уверенные в себе люди. На второй с краю фотокарточке, как явствует из подписи, изображен Николай Канчуга.
Заметив, что ко мне подходит мужчина средних лет, похожий сразу на всех тех людей, которые изображены на стенде, я поздоровался с ним и спросил, не покажет ли он мне дом, где живет Николай-Покула. Что уж там говорить о моем неумении разбираться в лицах: передо мной стоял он сам! Взяв из моих рук письмо и взглянув только, от кого оно, Покула повел меня к себе домой.
И вот я в «вигваме» современного удэгейца. Детей тут, по нашим городским понятиям, многовато, человек пять или шесть. Но кажется, это еще не все. «Вигвам» — добротный дом, срубленный из вековых стволов, оштукатуренный изнутри. Я сижу в гостиной, или прихожей. Отсюда видна приоткрытая дверь на кухню. Еще одна дверь ведет в отдельную большую комнату, и похоже, что из нее есть проход еще в одно помещение. Наивно ищу глазами разостланные на крашеном полу шкуры медведей, но вместо этого взгляд невольно останавливается на стиральной машине. Шкаф с зеркалом, еще один шкаф, диван, этажерка с книгами и журналами… На стене картины, фотографии в рамках. И ни одного ружья!
