Но мне всегда немножко везло в жизни. Через метр оползания я неожиданно уперся одной ногой в маленький круглый нарост. (Говорят, что из них делают курительные трубки и ручки для ножей.) Найдя опору для одной ноги, я тут же нашел ее и для другой.
Минут пять, наверное, я отдыхал и унимал дрожь в коленях. Затем, согнув ногу, ощупал шип. На нем, как на штопоре, прочно сидела пробка коры. То же случилось и со вторым шипом. Немного повозившись, освободил шипы. Придя в себя, посмотрел вверх. Там темнело недоступное дупло. Посмотрел вниз: там сидел, внимательно следя за мной, Чук. Увидя, что я обратил на него внимание, пес нетерпеливо заскулил. И я сдался: с превеликой осторожностью спустился на землю.
Как побитый, я сидел на кочке. Чук с серьезным видом обнюхивал мои руки. О повторном подъеме на злополучный пень в этот день я не мог и думать. Ночь я провел спрятавшись недалеко от дерева с дуплом. Всего два раза к дырке подлетели рыбные филины. Но никакой возни, свидетельствующей о том, что в дупле находятся птенцы, я не расслышал. А к утру птицы исчезли совсем.
На следующий день я опять пришел сюда, но на пень не полез. Как только я к нему приближался, у меня начинали трястись ноги. К тому же еще кровоточили ободранные пальцы, из десяти ногтей четыре были глубоко надломлены и ныли. Лишь на третий день, срубив стоящую рядом пихту и привалив ее к тополевому пню, я заглянул внутрь дупла. Там ничего не оказалось. Можно было только предположить, что эта ниша не так давно выглядела иначе. Теперь же пол в дупле прогнил и провалился вниз почти до самой земли. Посветив фонариком вглубь, я разглядел только мелкие гнилушки. Обидно было до слез. Даже захотелось все бросить и уехать домой, в Ленинград…
В этот день завтрак, взятый с собой на двоих, я весь скормил Чуку. У него настроение не было испорчено, и он съел все без остатка.
Наверное, чтобы утешить меня, судьба послала в тот день несколько интересных встреч. Во второй половине дня, оставив собаку в избушке, я пошел обследовать соседнюю сопку. В одном из распадков в густой траве что-то мелькнуло. Потом раздался звук, который я принял за взревевший на Бикине мотор. Не разобрав, что это за звук и откуда он донесся, я сделал еще один шаг вперед — и грозный рык повторился снова. Только теперь я сообразил, что это голос тигра! Зверь лежал метрах в двадцати от меня, в густых папоротниках. Почему-то он не желал уступить мне дорогу и не двигался с места. Поразмыслив и вспомнив, что, кроме ножа, у меня нет никакого оружия, я обошел зверя стороной.
