«Плывут нарвалы либо под водой, от времени до времени высовываясь из воды дугой, подобно другим китообразным, либо плывут по поверхности, по нескольку раз полого уходя под воду. Ни в том ни в другом случае бивня нарвала не видно. Выдыхание нарвал начинает еще под водой, причем слышно громкое бульканье, затем появляется голова и над ней небольшой фонтанчик пара, и слышно тяжелое сопение, которое продолжается и при вдохе. Это сопение слышно за 1,5–2 км. По временам нарвал издает глухой, но гулкий стон, слышимый километра за четыре. После нескольких дыханий нарвал уходит под воду и не показывается уже долгое время. Иногда, по нашим наблюдениям, только в маленьких полыньях или ледяных бухточках нарвал лежит совершенно спокойно, не двигаясь вперед. В этом положении при выдохе голова его несколько приподнимается, причем бивня все же не видно…
С высокого берега в бинокль можно было ясно видеть, как в полукилометре от кромки, в небольшой полынье оживленно ныряло около десяти нарвалов, причем из воды непрестанно высовывались не только бивни, но даже голова и часть туловища животных. Со стороны этой полыньи непрерывно слышались шумное дыхание и громкие стоны животных…»
Мне тоже повезло: хотя и мельком, но довелось увидеть живых единозубов. Случилось это у северо-западного побережья Новой Земли, в середине октября, когда сюда приходит уже настоящая зима. Светило солнце, может быть уже последний раз в этом году. Наш пароход медленно и осторожно пробирался между льдинами, покрывшими море до самого горизонта. С его палубы далеко вглубь, казалось до самого дна, просматривалась голубовато-зеленая толща воды. В разводьях отражались темно-синие бока льдин, лоснились на солнце мокрые нерпичьи головы, откуда-то снизу, из-под парохода, иногда выныривали кайры. У них уже побелели щеки — птицы успели надеть зимний наряд.
На палубе я простоял долго, тюлени и пернатые успели примелькаться. Но вот в разводье показалось что-то большое и светлое. Это было, несомненно, живое существо, размером и формой тела сходное с белухой, обычным в этих местах китом. Однако тут же возникло сомнение. Зверь выглядел не чисто-белым, как белуха, а скорее серым. Он плыл медленно и все-таки обогнал пароход и исчез из виду. Путь его, как и наш, лежал на юг. Вскоре в разводье возник другой зверь. Этот, вероятно, держался ближе к поверхности, и на его теле, на сером фоне, хорошо выделялись темные пятна. На хребте они сгущались. Он также двигался на юг, обогнал пароход и скрылся. Но тут же в поле моего зрения оказались сразу три животных. Одно из них проплывало совсем близко, и мне удалось рассмотреть не только быстрые движения его хвостового плавника, но и торчащий спереди длинный бивень, хотя зверь держал его под водой.
