— Эка, разговор и в самом деле, гляжу, серьезный…
Потирая руки, направился к печке. Гремел заслонками, крышками. Бабы понастряпали к празднику, есть чем закусить. Ага, вот! В коробе — чашка с горой пирожков с картошкой и кабаком; загреб верхушку, вывалил прямо на скатерть. Из постава достал граненые стаканы, выдул из них пыль, брякнул к бутылке.
Обжигающе чистая, синеватая струя с бульканьем, клекотом падает в стакан. Застаревшее, остро сосущее ощущение подкатило к кадыку. Прокашливаясь, Кирсан мял подбородок, глянул на ладонь — кровь.
— Не просохло… Вот наказание. Расставляй тут, Макей Анисимыч, я сей момент.
Кидал пригоршней сосок в медном рукомойнике. Утираясь льняным рушником, расшитым цветными загогулинами, уселся на место.
— Бритвой, бодай ее… Потревожил малость, а течет ровно из быка.
Выпили не чокаясь. Пока Кирсан полоскался под рукомойником, утвердился в догадке, какая нужда привела хохла в его дом с бутылкой. Нужда одна постоянная — земля. Сдаст в аренду и на будущую весну. Посулит отбить в лучшем куте, а там, ближе, видать будет. Хозяйственные мужики, вроде Макея, и обговаривают в такой час свои дела…
— Правду баишь, Кирсан Игнатович, сурьезные дела пригнали. До кого другого, посомневался бы…
Брала водка круто, враз. Атаман махнул рукой, перебил:
— И лады, что пришел именно нонче. Праздник святой отметим. А про дела чего долго говорить… Мужик ты справный и на деле и на слове проверенный. Я до тебе с распахнутой душой. Надоть, скажем, больший клин… Завсегда, пожалуйста. Есть из чего выделить, не обеднели. А ежели, скажем, кусок отбить пожирнее, послаще… И на то у нас правое покуда хватает. Так что, Макей Анисимыч, не кручинься. А до самого атамана в курень зашел, не побрезговал… На том тебе спасибо. Выпьем.
Властно взял бутылку под самое дно, вылил остаток в стаканы.
— Мужик ты, Макей Анисимыч, видный из себя… А скоко годов во вдовцах пребываешь, а? Не знаешь? А я знаю. Дети уже повымахали вон какие! Разлетятся скоро, как граки с гнездовья. Не порядок, не-е, — покрутил пальцем, наваливаясь на стол, выспрашивал — Ужли ни одна заноза не уколола, а? Ить уколола, сознайся? Не верю! Сам промах… Без бабы нету куреня. На ей все хозяйство держится, как возилка шворнем на передке. Заявляю строго.
— Об этом и речь моя до тебе, Кирсан Игнатович. — Макей забрал в руку бороду..
Хлопнул атаман себя по шишкастому, изрезанному морщинами лбу: как сразу не допер! А то — земля, аренда… Кой черт в такой день, на покрову, о земле речь будет вести. За год она осточертела батраку. Свадьбы, самые гульбища! Водки похлестать, погорланить песни, навкулачки выйти… Эхма!
