— …кроме того, — нагрузил баконьера пакетами имка, чтобы не мешали убедительной жестикуляции, — в проект окультуривания винтов смело можно включать разведение жемчужниц, а это, помимо дамского интереса к блестящим побрякушкам, богатые белком моллюски — отменная закуска к брюту.
— Ну, разве что закусь…
— Винты, даже не считая прикладной пользы, разрезают волны, а нанизанные на генераторные оси, используя силы прилива и отлива, с лихвой обеспечат Мариманскую школу да близлежащие фермы дармовым освещением.
— При Хренайзе без электричества мыкались и ничего — выдюжили. Хотя, на ночной свет морская живность очень даже охотно приманивается. Вот подумываю загарпунить парочку разнополярных скатов для постоянного тока… Э, э, — одернул баконьер все-то прожектерствующего имку, — куда расшагался? Вон наш кубрик.
* * *
— Вас только за морской капустой посылать…
— А чего приключилось-то? Уж ни вышла ли, пока затаривались, баконьерам амнистия?
— Не без того, планируется, но поперву конбандистам, чтоб признать их нелегкий труд общественно-значимым, да освободить под чистую за компанию с сопутствующей цепочкой несознательных элементов.
— Ух, ты! А дозволят ли внове по плавням промышлять забоем? — Вознамерился от радостной новости развести руками баконьер да замешкался с пакетами.
— Дозволят, только по-честному, без колюще-режущего оружия, в хвосто-зубо-рукопашную, один на один, как некоторым мечтается.
— Это как?..
— Да-а, вижу: кому-то тоже не помешает со мной за компанию мозги проветрить, а то завяз в формулах — совсем уже ничего не соображаю. Что принесли для прочистки извилин? О-о! Как всегда — завтрак аристократа в эмиграции периода вполне справедливых гонений на родине.
Имка, донельзя довольный конбандистским одобрением кулинарного выбора, запотчевал:
— Кому брютца? Может, кто не желает?
— Неможне не наливать: опять влюбился, а значит на полдня потерян для коллектива. Атамана… ц-ц, лучше не будить: спросонья-то потребует доложить формулу, чего ж я стану докладывать?
— Что за формула? — налив неможеннику, из уважения поставив пусть и не наполненный бокал атаману, пытливо поинтересовался имка, готовый на научные дела отвлекаться даже от соблазнительного застолья.
— Потом расскажу, увлекательная штукенция с квадратными дюймами и расплюснутой консервой… ну, двинули! Только ти-ихо…
Имка, проявив морскую выдержку, подавил на время любопытство. Совсем недавно его да атамана определили лишь в подготовительный класс, и вот они уже на равных закусывают, шутка ли, с без пяти минут мариманами. Более того, к дипломной работе допущены наравне с выпускниками, которых нагнали в учебе, штурмуя науки экстерном да осаждая зубрежкой. Здоровущего атамана от эдакого форсированного темпа сморило, а имке, наскоро, благодаря товарищеской поддержке, но более — собственным способностям, натасканному в морских премудростях — ничего. Напротив, не усталость с отупением накапливалась в пытливом сознании, а все более просыпалось любопытство к неведомому миру. Миру, напичканному технической невидальщиной вперемешку с морскими чудищами, про которых даже в энциклопедическом слове «океан» поведана самая малость. Всплывающие то и дело восторги имка зачастую не стеснялся выплескивать на окружающих, вот и сейчас, с удовлетворением оглядев аппетитно похрустывающих закусочкой сокурсников, поделился удивлением:
