«Что за достойное внимания дело, о каком бы я не догадывался, может предложить этот никчемный аферист? — подлая секретарикова натура щедро наделяла подобными же презрительными определениями, нелестными эпитетами встречных — поперечных финансово-озабоченных дилетантов, при этом редко когда ошибалась. — «Должно быть, кое о чем прознал, что-нибудь выудил, выкрал из моей законной добычи». — Нюх тоже редко подводил секретаришку.
— Давно уж стало известно: загремел ты в холуевриканские застенки. За толику деньжат удалось узнать номер бокса, где болтаешься, подвешенный на шланго-датчики, какой дрянью тебя пичкают, но выручить, извини, не смог: на расценки холуевриканских штабных недельного бюджета не хватило бы. А тут, представляешь, «подарочек» собственной персоной присылают да прямиком в руки! Поначалу даже не поверил, по размышлению решил, что после застенков ты — отработанный, по сути, пар, а заброшен лишь в качестве наживки. Но заполучить «приз» все же распорядился, не из расчета, нет, так, по старой памяти, и оказался не просто прав, а прав вдвойне!..
В том смысле, что приятно, когда благородные порывы вознаграждаются. Ты не пар — ты залежь неразработанная. Кстати, вот по этому счету, к примеру, сумма изъята полностью, вплоть до получения кредита под недвижимость — движимость из гуманности оставили хозяину, в качестве средства перемещения, колесить в поисках пропитания.
Насторожившийся секретаришка, позабыв злокозненно благодушествовать, сверлящим взглядом впился в предъявленные двойные пароли да в заковыристые шифры. В голове, вослед за конвульсивной запивкой «Шустовским», заперемигивались втравленные в память цифровые данные, удалось даже припомнить нечто, сокрытое на подсознательном уровне — в рассеянности порылся по карманам теперь уже цивильного пиджака со штанами и в потаенном закутке, справа от незастегнутой ширинки, обнаружил надежно перепрятанное искомое.
Нечто, представлявшееся чрезвычайно важным, значимым, патентовано гарантирующим прибежище под сенью мангровых зарослей, оказалось напрямую связанным с никчемным фантиком. С чувствами неприкрытой неприязни отбросил прочь секретаришка ни в чем, в общем-то, не повинную, некогда заботливо вчетверо сложенную шоколадную обертку, изукрашенную пальмами, кокосами да прочей экзотической атрибутикой вплоть до утрированного ахрокожего субъекта. Горечь, обида захлестнули и, не без участия очередного разочарования, травмированное сознание, вымолвить хоть что-либо сделалось невозможным, пока вновь судорожными глотками, но весьма благотворно для организма ни подействовал целительный коньячок.
