— Ах, бедный цветочек. Что теперь с ним?
— Кто знает: убегла бегония — не сыскать.
— Не-е, уборщица сказывала: вроде с фикусом со второго уровня спуталась — не расцепить.
— Как, неужели удалось?! Вы хоть хронографировали интервалы, последовательность выплевывания медпрепаратов?!
— Не волнуйтесь, профессор, плевки подробно запротоколированы.
— Пробуждение осознанного рассудка у представителя растительного мира! Чудо, претворенное в практику моим невралгическим отделением! — Закружилась голова у профессора от предстоящих чествований с академическими триумфами. — Пропустить пациента вместе с ковром! На тебе, голубчик, от имени благодарного научного сообщества и другой карандаш — грызи на здоровье.
Заменить таблетки уколами…
С тех пор секретаришка начал путаться в элементарных вещах, все-то пытаясь обрести, пусть не полную свободу — потому что убежище уж обустроил… в виде скомканного ковра под кроватью, из которого с попеременным успехом отбивался от швабры уборщицы — так хоть послабление режима. То и дело называл сестричкам слова заветные, ключевые двойных и более путаных паролей, но, немотивированно вдруг перестраховываясь, вместо кодовых цифр сообщал интимные телефоны полюбовниц заморских пэррезидентов, а то и обретающихся не за морем. Не принимали столь пошлого подхода санитарочки, не ценили медсестрички — без малейших скидок на невменяемость шпилили в седалищные четвертинки на полную игольную мощность, как полагается.
Сгрыз секретаришка карандаш — выручка ментонерова запаздывала, экономно обглодал и другой — все едино, подельников след простыл. Затаился, осознав, что обрекается мучениям, на приветливый медперсонал не огрызался, а с мазохистским изголением принимал лечебные измывательства в процессе которых недобро щурил глаза да клялся холуевриканскими «мазерами», что отомстит, и мщение будет ужасно.
Поплыл секретаришка затяжным заплывом, курсом, весьма далеким от релаксации. Мнилось горемычному, что в окружении распаренных ворликских авторитетов принимает муки на станке пыточном — на банном полоке. Потому матерился в бессознательности почем зря и вновь клялся наизабористыми из заморских матюгов, что ничего не выдаст, не раскроет ни самой малюсенькой тайночки, требуя взамен паспорт с Кокодильих островов и полную замену внешности… всем медсестричкам на уродин.
Пытались подсовывать, чтобы успокоить да притупить бдительность, бумажки всевозможные, что под рукой о сдаче анализов, да только справки липовые, достойные лишь мигрантской шушеры, были отвергнуты с придирчивым пренебрежением.
