— По утрянке некогда было. Сами, небось, знаете: пока глаза продерешь — а уж на завтрак скликают, — пытался за напускной грубостью сокрыть постыдное бескультурье некогда зеленый ментонер, через полусмывшийся загар трогательно покрывшийся стеснительным румянцем.
— А ночью, простыней, чтобы следы замести? — С вкрадчивостью, не уступающей манерам стоматолога, подобрался вплотную к допрашиваемому завсектора.
— Да-а! — Перестал смущаться, позабыл таиться ныне зеленый спасатель третьего, без права погружения в глубину, класса. Отлегло от сердца — расцвел румянцем пуще прежнего. — Было дело, а то чего ж людям с клейкими-то зубами разгуливать без Гигиеничности, или как кличут ту, кому велено следовать?
— Хотелось бы поверить, но уж больно ваша искренность показушная. Поняли, небось, что отпираться бессмысленно, доказательства налицо?! — Разоблачительно извлек завсектора из в меру помятого, сыроватого магазинного пакета многострадальную простынку с несколькими прилипчивыми банными листочками и торжественно шмякнул на стол пред комендантским клюющим носом.
Не разобрав, развернул подношение комендант, но брезгливо поморщился.
— Вот видите, не удалось замести следы преступления! — восторжествовал экс-координатор. — По верному пути пошло следствие — извлекло сданную в прачечную улику! Осталась мелочь — определить меру наказания в зависимости от степени ответственности!..
* * *
— Уф! — из кабинета начальства вывалились ментонеры, красные, что ошпаренные ракообразные, к имкиным угощениям атаманом категорично запрещенные. Вослед плелись понурой походкой полуфиопы с грузом запоздалого осознания и, несмотря на просвещение на счет вреда пьянства, с потемнелыми лицами цвета раков обыкновенных, в кастрюлях не уморенных.
— Следующие! — из кабинета болезненно для голов, на манер корабельной рынды, донесся зычный комендантов голосище.
— Ну, каково там?
— Ню, ще?
— Влетело? — шепотом, весьма напряженно поинтересовались атаман с хитпым да более других переживающий юноша.
— В поле — всех под одну гребенку, в команду проштрафившихся оперативников до первого ранения или сотрясения — как повезет! — в предвкушении удовольствий радостно сообщил ветеран, сияющий, чисто наградной орден, в очередной раз не отметивший подвиги.
— Во везуха! Мне бы туда.
— И мини в пиле…
— Размечтались, мелких залетчиков направляют исключительно в тепленькие местечки…
Молчаливые, чуждые человеческому любопытству двери замкнуто захлопнулись и за юношей, и за повязанной, почитай, одной веревочкой ватагой.
