Фасонистыми перчатками отряхнув с рукава плаща никому не видимую соринку, подошел щеголь к ветерану ментонерскому и по плечу возьми да хлопни того, как равного.
Да, зыбучие пески пустыни завлекают притягательными омутами воистину рисковых парней, кому нипочем самумы, смерчи с пылевыми бурями, наплюют в зубастую пасть крокодилу и, подскочив, отпустят пинка жирафу, чтоб знали дикие дети Ахрики: явился подвижник-преобразователь, перевернет застывшие вокруг устои с ног на голову вверх тормашками!
Глава 2
Кто о том или об этом, а мы — о продолжении банкета
Немилосердное солнце перед отходом ко сну вознамерилось плюхнуться в рассольную лужу застывшего моря, но вдруг решив повременить с купанием, из последних сил уцепилось за край горизонта, исполняя вечернюю гимнастику вовсе не из водобоязни, а по причине банального любопытства, на поверку оказывается, присущего даже светилам. Очень уж подозрительной показалась разэтакая удалая компания, что вызывающе веселилась и, вполне вероятно, довольными возгласами закат приветствовала, оскорбительно наплевав на солнцепек, как по рекламной рекомендации на сковородку антипригарную для жаротестирования.
Разве можно стерпеть столь возмутительное пренебрежение, для чего, спрашивается, ярилось половину суток, весь день напролет? — Не вынесло форменной наглости, раздулось солнце, налилось цветом малинишным в негодовании, точно аллергией покрываясь солнцепятнами, по близорукости астрономов открытыми лишь в прошлом столетии. Казалось, испепелит праздных наглецов гневными протуберанцами, иссосет остатки меланина окончательно. Но не на тех нарвался израсходованный гамма-бета облучатель, не на таковских пыжился перезрелой немощью. Никто не запаниковал, даже внимания не обратил на столь вопиющую неприветливость — наоборот, багровый закат лишь придал дополнительного румянца барышням, лучезарности — игривым глазам да ослепительным улыбкам.
* * *
— Ох, исхудали красавицы-ы! Помнится, когда торпедку пущали «малокальную» да на подрыве «баррикадки заплесненской», оне, вроде, дороднее выглядали да в теле. А нынче, нет, не те. Должно, хлебнули от бескормицы, бедолаженьки? Ты вот что, племяш, подсобери-ка редисточки, а я по вобелке расстараюсь, чую: девичий аппетит нынче разгуляется — как бы не обмишулиться с гостеприимством-то…
— Вы лучше, дядя, по стаканам распорядитесь — не всем гостям налито, непорядок, а по редиске… производительность грядок не рассчитана на массовое произрастание, чтоб обеспечить «всех по потребностям». На диете, небось, барышни потому не в теле — урожай на корню под похудание стрескают. — Ученый имка отчасти был прав: первый порыв радостной встречи иссяк, мужская половина общества, вдосталь натискалась с нежданными, сколь курортных заездов не виденными, ненаглядными боевыми подругами, теперь же застыла, не решаясь предложить забредшим на огонек дамам пригубить напитки из наполненных, но затрапезных кружек да нерепрезентативных стаканов. Во внезапно нахлынувшей деликатности искали взглядами чего-то присущего торжеству момента, не овощных посадок, конечно же.
