Осторожно ступая, я вошла внутрь плотного сплетения паутины. Заметить настоящую не составляло труда, поскольку ее не пугал мой амулет, и я с легкостью убирала ее с пути, пока не оказалась в центре чулана.
Тут в паутине впереди меня раздался шорох, будто кто-то выдохнул и прошипел.
В одиночестве.
Я на миг задержала дыхание, прислушавшись. До меня донесся глухой стук – я резко подняла голову и увидела, как по поверхности моего щита над головой ползет огромный паук. Но слышала я отнюдь не его.
«В одиночестве», – повторило Нечто, на этот раз уже совсем близко.
Пауки… Воплощение… дом же не мог говорить со мной. И все же это слово настолько встревожило меня, что я достала паяльную ручку.
Ты всегда будешь в одиночестве.
Я замерла, не успев зажечь ее.
Оно никак не могло читать мои мысли. Воплощения на это неспособны. Нет, оно всего-навсего выпускало общий страх. Большинство тех, кто заходил в этот чулан, наверняка имели отнош…
Тебя никто не любит.
– Это неправда, – возразила я, мгновенно почувствовав себя глупо. – Бог любит меня.
«Никто», – проговорило Нечто.
Я полезла в сумку за серебряным диском, бормоча себе под нос:
– Дурацкое Воплощение.
Тебя никто не любит.
– Ты уже это говорило.
Он тебя не любит.
Я замерла, прежде чем выжечь первый штрих.
– Кто – он?
Я ждала. Не знаю, почему я не приступила к работе в наступившей тишине, но голос затих, а мне не хотелось пропустить ни единого слова.
Дыхание колыхало паутину, которая – о боже! – пока я не видела, поглотила уже большую часть моего щита и теперь находилась прямо напротив моего лица. Большой светящийся белым паук, в чьем прозрачном тельце виднелись внутренности, тянул ко мне одну из своих восьми тонких лапок, ее кончик едва доставал мне до носа.
«Он никогда тебя не полюбит», – сказал он, мое тело охватила дрожь от прозвучавшего в его голосе веселья.
– Кто? – сдавленно повторила я.
В тусклом свете, пробивавшемся из коридора, сверкнули паучьи клыки.
Твой отец.
Внезапно ощутив что-то на своей ноге, я выскочила в коридор. Принялась стряхивать с себя пауков и остатки паутины, переводя дыхание. Не почувствуй я ничего, так бы и стояла до сих пор в оцепенении, не в силах пережить услышанное.
Сделав еще один глубокий вдох, я вспомнила те слова… Он никогда тебя не полюбит.
Встряхнула головой, прогоняя навязчивый шепот.
Вполне вероятно, Воплощение говорило вовсе не обо мне. Ведь это Магнус был проклят – возможно, эти слова предназначались ему или даже его отцу. К тому же у меня не было настоящего отца. Во всяком случае, кровного, который был бы мне дорог. Вероятно, таковым можно было бы считать Джембера, но он совсем не обладал отцовским инстинктом.
