— А это проще простого, как говорится, — отзывается Щедров-старший. — Этим я лично займусь. Думается мне, однако, что бомбежки сегодня уже не будет.
— Чего это вдруг?
— Они обычно начинают ее в десять, а сейчас уже полночь. Да и вообще…
— Что — вообще?
— Могут вообще не бомбить больше.
— Это почему же?
— А вы слышали сегодняшнюю сводку? Похоже, что гитлеровские части, действующие на нашем участке фронта, обходят Вязы. Зачем же им в таком случае бомбить нашу станцию, если вскоре самим же придется ее восстанавливать?
— А эшелоны, которыми все пути тут забиты?
— Если фашистские танковые клинья сомкнутся в районе станции Чичково, то все они останутся у них в тылу.
— А мне начинает казаться, Михаил Миронович, что вы… — хмурится оперуполномоченный.
— Что я паникую? — живо перебивает его Щедров. — Нет, товарищ оперативный уполномоченный, это не паникерство, а трезвая оценка обстановки. И если я вам больше не нужен, то мы с племянником пойдем домой. Завтра, судя по всему, будет у нас нелегкий день.
— Спокойной ночи, товарищ Щедров.
— В самом деле, пойдем домой? — спрашивает Дмитрий Михаила Мироновича, когда они выходят на привокзальную площадь.
— А куда же еще? Тут нам теперь делать нечего.
— А Волков?
— За ним и без нас присмотрят. А завтра действительно будет нелегкий денек. Думается мне, что начнется эвакуация местного населения. Мне мое начальство уже намекнуло на это.
— И мы в тыл, значит?.. В Сибирь или еще дальше?..
— А ты куда бы хотел?
— На фронт.
— За этим дело не станет. Но только на какой? Вот в чем вопрос.
— Какой же тут вопрос? Фронт у нас один…
— Это враг у нас один, а фронтов много. И не те только, которые именуются в сводках Северо-Западным, Западным или Центральным. Есть еще и такой, который действует в тылу врага, — партизанский. Ты слышал мой разговор с Волковым о «пятой колонне»? Гитлер рассчитывал, наверное, на такую колонну предателей в советском тылу. Нет, однако, у нас такой колонны. Отдельные предатели — это да, но не «пятая колонна». Зато на оккупированной фашистами территории успешно действует уже не какая-то там «колонна», а целая армия народных мстителей. Это гитлеровцы и сами вынуждены теперь признать.
— Дядя Миша, а почему колонна предателей называется «пятой»?
Они идут темной улицей. Из плотно занавешенных окон домов не просачивается ни единого лучика света. Лица Михаила Мироновича в такой тьме не рассмотреть, но, видимо, он очень удивлен такому вопросу племянника.
