.
Узнав дорогу в Южную Русь и познакомившись с ее богатствами, половцы стали, насколько им позволяли обстоятельства, часто производить набеги на южнорусские княжества, дабы обогащаться пленниками, стадами, табунами и вообще всем тем, что можно было увести в степи.
Не всегда решаясь встретиться с русскими воинами в открытом сражении, половцы предпочитали применять излюбленный кочевнический прием нападения «изгоном», что позволяло им проникать далеко в глубь русских земель, разорять их и возвращаться с добычей. Не надо, однако, думать, что подобные набеги совершались небольшими отрядами; наоборот, численность их доходила до многих тысяч; летопись один раз упоминает восьмитысячный отряд, другой раз — двенадцатитысячный. В 1071 году половцы воюют на правобережье, у Ростовца и Неятина, в 1078 году — в Переяславском княжестве, в 1080 году проникают в глубь Новгород-Северской земли, заходя в лесные области: здесь одна орда разоряет Стародуб, тогда как другая грабит по Десне, вблизи Новгород-Северского; в 1083 году они берут Горошин — укрепление на переяславском пограничье; в 1084 году восьмитысячный отряд половцев хозяйничает у Прилука в Переяславском княжестве; в 1085 году половцы снова появляются на правобережье — у Святославля, Юрьева и Красна на Киевщине; в 1092 году они берут переяславские города Песочен и Переволоку и воюют на правом берегу Днепра.
К 90-м годам XI столетия половцы успели основательно разорить русское степное княжество — Переяславское. Они настолько не боялись здесь русских, что располагались даже с вежами, то есть с кибитками и скотом, на сезонное кочевание на территории самого княжества: в 1086 году мы видим их вежи на реке Удае у города Варина.
Помимо самостоятельных нападений на Русь, половцы стали проникать в нее благодаря приглашениям самих русских князей, искавших военной силы для своих междоусобных войн. Это давало и возможность безнаказанно грабить русские области. С 1078 года такие походы становятся обычным явлением[139].
Сознавая свою силу, половцы начинают предъявлять русским князьям требования откупов — золотом, ценными материями, скотом. Владимир Мономах в своем Поучении вспоминает, как он заключил за свою жизнь девятнадцать «миров» и «дая скота много и многы порты свое», то есть драгоценные одежды. Как только в Киеве садился новый великий князь, половцы тотчас же являлись к нему для заключения нового договора, который, в сущности, сводился к получению подарков. Это не была та дань, которую позже будут регулярно собирать с русских татары, но это был как бы откуп от разорений, «покупка мира» на некоторое время, — обычный способ всех кочевников поживиться за счет оседлых государств. Отказ со стороны Руси в таких подарках вел часто к войне.
