Нет сомнения, что на рязанской окраине русские поселения в XII веке простирались далеко вниз по Дону, до устья Воронежа, имея за собой такие оплоты, как города Елец и Воронеж. Существование этих крепостей дало основание исследователям считать, что Рязанское княжество простиралось на юг до низовьев Воронежа и даже Хопра[82]. Но также бесспорно, что половцы проникали много севернее этих мест и располагались на летовища в тех степных областях, которых было немало между Доном и Волгой и которые простирались на север до границы сплошных хвойных лесов. Мы знаем здесь и реку Польный Воронеж, и «Великое дикое поле» к югу от мордовских лесов, и «половецкое поле» под самым Пронском, на правом берегу Прони.
Где же в таком случае проходила рязано-половецкая граница? Есть все основания считать, что действительной границей Рязанского княжества было течение Прони, Оки и низовья Мокши и что никогда в домонгольский период рязанская земля не простиралась так далеко на юг, как предполагал Голубовский. Что отдельные рязанские форпосты по Дону и Воронежу не рассматривались современниками как территория Рязанского княжества, показывает «Повесть о приходе Батыевой рати на Рязань»: пришел, говорится в этой повести, «безбожный царь Батый на Рускую землю с многими вой татарскыми и ста на реце на Воронеже близ Резанския земли»; судя по направлению похода Батыя «из болгар» на Рязань, остановка его «близ Резанския земли» должна была быть у самого верховья Воронежа. Следовательно, все пространство на юг и на восток от этой реки, то есть течение Цны и все течение Вороны и Хопра, не считалось за Рязанским княжеством. Даже севернее, среди мордвы, по течению реки Мокши, русские поселенцы не были в своей земле, а считались подданными мордовских князей. Об этом говорит суздальская летопись под 1228 годом, упоминая «Русь Пургасову», то есть русских поселенцев на земле мордовского князя Пургаса[83].
Целый ряд фактов свидетельствует, что половцы во время своих кочеваний проникали много севернее южных поселений рязанцев. Так, в 1199 году князь Всеволод Юрьевич Суздальский со своим сыном Константином предпринял поход на половцев. Он выступил — очевидно, из своего стольного города Владимира — 30 апреля и шел, по предположению С. М. Соловьева[84], от верховьев Дона вниз по этой реке. Половцы, услышав о приближении русских, бежали с вежами «к морю» (то есть на юг, по направлению к Азовскому морю), а Всеволод дошел до половецких зимовищ у Дона, разорил их и 5 июня вернулся во Владимир. Если считать переходы в двадцать верст, то, оказывается, Всеволод не успел бы проникнуть южнее города Воронежа; если же класть по тридцать верст ежедневных переходов, то и в таком случае расстояние, пройденное русскими войсками, не будет более 540 верст (считая от Владимира), и, следовательно, Всеволод не заходил южнее низовьев Черной Калитвы — Битюга — Хопра
