— Счастливого дня, — вежливо поздоровался мальчик и подумал при этом: «Хоть они и рабы и их бедра опоясаны грязными тряпками, но зато они помогают мастерам в удивительной литейной работе». Жороми вынес из помещения скамеечку и сел около бесформенного кома глины, внутри которого, как орех в скорлупе, спряталась бронзовая птица. Отсюда были хорошо видны ворота.
Наконец показался Осунде. Жороми со всех ног бросился ему навстречу, и теперь они вдвоем, высокий Осунде и едва достававший ему до пояса мальчик, приблизились к форме. Жороми чувствовал, что мастер волнуется, и ему было понятно это волнение.
Вдруг металл не заполнил форму или сама форма покривилась в обжиге? Приплясывая от нетерпения, мальчик подал Осунде большой деревянный молоток, и, прежде чем Жороми успел вскрикнуть, мастер, размахнувшись, с силой ударил по форме. Глина треснула и медленно, словно нехотя, развалилась на части. Осунде, отбросив в сторону молоток, вытащил из-под обломков формы бронзовую птицу и поднял ее кверху. Жороми замер, восхищенный: петух, певец зари, горделиво закинул украшенную гребнем голову. Казалось, он готовился пропеть утреннюю песнь.
Подержав некоторое время птицу на уровне своих глаз, Осунде опустил ее на землю. Петух твердо встал на крепкие толстые ноги. Его выпуклые глаза смотрели грозно, гребень был поднят — настоящая боевая птица.
Старый мастер, тот, что рассказал Жороми историю Игве-Ига, похлопал Осунде по плечу, да и другие мастера одобрительными восклицаниями приветствовали появление на свет бронзовой птицы. Осунде не пытался скрыть охватившую его радость — его зубы сверкали в улыбке. Но вот к группе мастеров приблизился Усама. Все замолчали. Мнение главного литейщика было непререкаемым среди мастеров. Главный мастер не только знал тайны бронзы, но и умел подметить такие дефекты литья, которые ускользали от менее опытных глаз. Усама взял в руки птицу, тщательно осмотрел ее со всех сторон, провел пальцами по гладкой поверхности металла и так же, как ранее Осунде, поднял петуха вверх. Мастера, затаив дыхание, следили за главным мастером. А он, не глядя ни на кого, продолжал держать птицу на вытянутых руках. Очарованному Жороми снова показалось, что петух встряхнул высоким гребнем, готовясь пропеть утреннюю песню.
— Скажи, что ты видишь, Усама? — не выдержав, спросил Осунде.
— Птица удалась, — передавая Осунде петуха, неторопливо проговорил главный мастер. — Металл был послушен тебе и хорошо повторил форму. Я хвалю тебя, а ты похвали бронзу — укрась ее узорами. Сделай хвост, крылья и грудь птицы такими, чтобы, глядя на них, каждый вспомнил, как переливаются на солнце синие, красные и зеленые перья петуха. Делай.
