Строго говоря, комбикорм совсем не нравился волкам на вкус, — неудивительно, ведь исходно он предназначался для лосей, — но лоси от него вообще шарахались, а волки ничего так, приспособились и даже в некотором смысле насобачились.
Этот своеобразный продукт возник в Лесничестве случайно. Поздней осенью у Первого вдруг завис основной мозг, и он со вспомогательного дал команду на перезагрузку. Все прошло вроде нормально, но в «поваренной книге» Первого каким-то образом слиплись и наложились один на другой два рецепта — подкормки для волков на суровые холода и собственно зимнего комбикорма для лосиного стада. Зима выдалась самая обычная, помогать хищникам никто не собирался, а насчет лосей было распоряжение увеличить поголовье, так что готовили для них помногу и часто.
Когда выпал снег, Первый загрузил рецепт своим лесникам. С тех пор Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмой бегали по территории, собирая всю дохлятину, кидали ее в дробилку, щедро добавляли кору осины и ивняка, чуточку дрожжей, соли — спасибо, не сахара, — и самую малость рыбьего жира, чисто как лекарство.
Иногда в дробилку попадали сонные енотовидные собаки, которых роботы вытаскивали из-под бурелома вдоль реки. Тогда приготовление корма сопровождалось дикими воплями, и у всего леса на некоторое время дыбом вставала шерсть.
На выходе получалось нечто с запахом, будоражащим воображение настолько, что человек наверное упал бы в обморок от избытка чувств.
Волки, едва унюхав комбикорм в первый раз, натурально сдурели, вовсе потеряли инстинкт самосохранения и несколько раз пытались залезть в ангар, где располагалась «лесная кухня». Сначала они взялись за подкоп под забор Лесничества, затем кидались, очертя голову, в открытые ворота и атаковали волокушу на выходе из ангара — но разряды из шокеров, то в воздух, а то и прицельно, образумили стаю. Волки припомнили, что они умные, и попробовали напрыгивать на волокушу по пути следования, когда ее тащил и, соответственно, оберегал только Шестой. Но жадный робот метко отстреливался электричеством и больно дрался манипуляторами. Прибыв на место, он раскладывал еду лопатой по лосиным кормушкам. Приходили лоси, останавливались в почтительном отдалении, нервно втягивая ноздрями воздух, тяжело вздыхали и уходили, а потом и вовсе бросили это дело — приходить. Но Шестой всегда бдительно охранял кормушки, пока нетронутая пища не смерзалась в комья, разгрызть которые вряд ли смог бы даже ископаемый тираннозавр. Тогда Шестой выковыривал, а то и выдалбливал комья из кормушек все той же лопатой и сваливал в кучу. День ото дня куча росла, бессмысленная и беспощадная.
