Насур, услышав передачу берлинского радио, даже не захотел ужинать. Машина Геббельса уже подсчитывала, какую «выгоду» получит третий рейх от заключенного пакта.
— А как нам быть теперь? — совершенно другим тоном спросил Насур.
— Я по этому поводу и приехал к тебе.
— Рейхсканцлер в своих интересах может пожертвовать и нами.
— Как?
— Очень просто. Чтобы войти в доверие Кремля, он может ликвидировать нашу организацию. Ты же знаешь, что фюрер готов идти на все, если это ему выгодно.
— А не думаешь ли ты, что это тактический прием фюрера?
— Мало вероятно. А впрочем, и это не исключается. Ефрейтор никогда не теряется. Он не привык краснеть, когда расходятся его слова с делами.
— Все же мне кажется, Насур, что наши дела пропали, — скорбно заметил Делибей.
После ухода Делибея Насур долго не мог уснуть. Он вспомнил тот день, когда Гитлер пришел к власти. Сколько надежд он и другие «бывшие» люди из России возлагали на рейхсканцлера! «Самая реальная сила против большевиков». «Гитлер не Гинденбург!». «Гитлер знает, как поступить с красной Москвой», — такие возгласы раздавались среди эмигрантов всех мастей из России. Насур тогда присутствовал на вечере, устроенном эмигрантами в честь Гитлера...
А затем он вспомнил о состоявшемся приеме для руководителей эмигрантских центров в загородной резиденции германского посла в Турции. Сколько труда Насур вложил для подбора людей, способных выполнять задания абвера!
* * *
На следующий день после беседы с Делибеем Насур посетил профессора фон Менде. Немец по одному внешнему виду эмигранта определил, что визит последнего связан с каким-то важным делом.
— Что все это означает, господин Менде? — не скрывая своего возбужденного состояния, спросил Насур.
— Ровным счетом ничего, мой друг, — ответил вполне серьезно профессор. — Все идет так, как положено.
— Не противоречит ли это идеям «Майн кампф»?
— Абсолютно нет.
— А как нам теперь действовать?
— По-прежнему, мой друг.
— Неужели мой фюрер думает, что ему удастся провести Сталина?
— В этом ты разве сомневаешься?
— Все же пакт между Берлином и Москвой заключен на высоком уровне и трактуется как важнейший акт международной политики.
— Насур, ты еще очень мало знаешь нашего фюрера. История еще не видела более колоритной личности. Адольф только начинает разворачивать свой «дранг нах Остен». Только тебе я говорю об этом и больше никому. Не дай бог, красные разузнают о намерениях фюрера.
— Вы успокоили меня, уважаемый профессор, а то я не мог придти в себя, услышав о случившемся.
