Забавляясь, он чуть было не возразил, что вовсе не объявлял голодовку. В кухне Матье приготовил две чашки эспрессо с помощью кофеварки, которая была здесь единственным предметом роскоши. Остальная обстановка кухни ограничивалось столом и двумя скамейками светлого дерева.
— У тебя же здесь столько свободного времени, почему ты не устроишься по-человечески? — спросила дочь.
— Я думал об этом, но в глубине души мне этого вовсе не хочется, мне ничего не хочется, я тебе уже пытался объяснить.
— Сделай усилие.
— Анж! Если ты явилась сюда, чтобы…
— Прости, папа. Но видеть тебя таким… Это сильнее меня, я не могу сдержаться.
— Все будет хорошо, если меня оставят в покое.
— Ты не хочешь, чтобы я тебя навещала?
Он едва удержался, чтобы не кивнуть, но сдержался, заметив, до чего она встревожена. Ведь они так надолго были разлучены, встречаясь лишь изредка, пока она жила с матерью, и вот теперь она приехала в Гавр, чтобы поближе узнать его, лучше познакомиться с его образом жизни. В ее глазах он был необыкновенным, потрясающим, несгибаемым и монолитным, как скала, а тут получилось, что вот уже несколько недель перед ней был человек с потерянным взглядом, обессиленный, равнодушный. Он подумал об этом и ощутил тихое раздражение.
— Знаешь, в жизни бывают моменты, когда необходимо перезагрузиться, обнулить счетчики, — объяснил он спокойным тоном.
— Ты просто переработал!
— Возможно.
— Но ты добился своего.
— Чего именно?
— Ну… как чего? Ты ведь получил, что хотел, разве нет?
— Я не помню уже, чего бы я так хотел.
— Ой, вот этого только не надо…
Она достала из пакетика, уже покрытого жирными пятнами, круассаны.
— Мама всегда говорила, что ты из породы бойцов. Воин!
— Мило с ее стороны, конечно, но вояка устал.
Сдвинув брови, она посмотрела на него без снисхождения.
— Слишком легко.
— Напротив, слишком трудно. Я привык во всем рассчитывать на себя, и вдруг этот самый «я» опал, как старый носок. До сих пор я считал, что выражение «Я больше не могу» — обычная констатация факта, без всяких последствий, то есть что речь идет о простой паузе, небольшом перерыве. Ничего подобного. Отныне я отлично вижу ту конкретную каплю, которая заставляет чашу перелиться через край. Моя чаша наполнена до краев, и невозможно ничего придумать, чтобы это было иначе, как бы я ни желал. Впрочем, самого желания тоже больше нет. И, уж можешь мне поверить, меньше всего на свете я желал бы тебя разочаровать.
Анжелика посмотрела на него несколько секунд, потом молча склонила голову. Матье опечалился за нее, но обманывать дочь не хотел. Ведь он не знал, сколько в среднем может продлиться депрессия, ему не было интересно даже выяснять это в интернете. Что бы он там ни прочитал, это не изменило бы его состояния. А между тем сама эта досада уже вселила в него немного надежды. Он сердился, почти проклинал себя за то, что больше не узнавал себя, за то, что испытывал отвратительное ощущение, будто его голова и тело принадлежат совершенно другому человеку.
