.
Кроме дела Горина и дела Овакимяна, до 1943 г. у ФБР не было крупных успехов. Во многом это связано с тем, что СССР еще в 30-е гг. посчитал США важным объектом для сбора разведданных, а потому выстроил более тщательно законспирированную разведывательную сеть. Повлияло и то, что в 30-х гг. советское руководство часто использовало резидентов в США не для сбора информации, а для устранения перебежчиков и оппозиционеров, видных представителей белого движения, а также националистов. Таким образом, часто оторванные от основной деятельности советские разведчики привлекали меньше внимания ФБР и других органов контрразведки США[174].
Наконец, в 1943 г. в поле зрения ФБР попадает сотрудник ИНО Василий Зарубин (в США на момент описываемых событий использовал псевдоним Зубилин). 7 августа 1943 г. на имя директора Гувера поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что Зубилин использует работу в посольстве в качестве прикрытия, а на самом деле активно вербует членов Коммунистической партии США для проникновения в государственные структуры США. Наиболее вероятным автором доноса в ФБР считается В. Д. Миронов, коллега Зарубина, у которого в результате нагрузок развилось психическое расстройство. Миронов неоднократно писал на Зарубина доносы в НКВД, обвиняя его в работе на ФБР. Хотя за Зарубиным была установлена слежка, главным результатом которой стали установленные факты встречи сотрудника посольства со Стивом Нельсоном, членом КП США, арестовать его не успели, поскольку уже в августе 1944 г. он был отозван назад в СССР[175].
Все эти эпизоды привели к тому, что хотя в СМИ и среди заметной части политиков Советский Союз воспринимался как союзник, в ФБР по-прежнему доминировал концепт «красной угрозы». Эдгар Гувер в беседах с различными деятелями неоднократно утверждал, что, несмотря на союзные отношения в рамках антигитлеровской коалиции, по-прежнему считает СССР «угрозой не меньшей, чем нацисты». Таким образом, позиция всего этого ведомства складывалась на основе двух важных факторов: 1) резко антикоммунистические взгляды Э. Гувера, сложившиеся в годы рейдов Палмера и первой «красной угрозы»; 2) страхи Гувера, постоянно подкреплявшиеся реальными данными, связанными с раскрытием его ведомством элементов советской разведывательной сети. В итоге обычная настороженность, свойственная спецслужбам и «силовикам» вообще, накладывалась как на личные взгляды главы ведомства, так и на вполне реальные факты разведывательной работы СССР против США. И ФБР стало первой из американских спецслужб, где появились программы, нацеленные конкретно на советскую разведку. Прежде всего, это программа COMRAP (англ. абб. Comintern Apparatus: «Аппарат Коминтерна»), предусматривавшая расследование деятельности Коминтерна на территории США и степень его влияния на СМИ и политику. Программа была запущена в 1943 г., вскоре после первых результатов слежки за Зарубиным
