Это и был третий корпус. Он жил своей замкнутой жизнью. Детей там было немного, всего шестьдесят человек.
Они не умели говорить и смеяться, просто улыбались иногда совершенно беспричинно и плакали тоже беспричинно. И никто не знал, о чём они думают, и думают ли вообще.
Они не играли друг с другом, а бродили каждый сам по себе. Но странно – вдруг подходили к кому-нибудь из взрослых и обнимали их.
И взрослые тоже обнимали их и гладили по головкам. В этом корпусе могли работать только очень добрые люди.
Кабинет Виктора Сергеевича был буквально забит умными приборами. Профессор прикреплял датчики к детским головкам и часами изучал кривые, понятные только врачам. Здесь боролись за каждого ребёнка, но улучшение шло очень медленно, почти незаметно.
Проходили годы, пока он мог отдать ребёнка родителям или перевести в интернат для детей с замедленным развитием и специальной школой. И это уже считалось победой.
В этом году у него не осталось помощников – два молодых врача уехали в столичные институты один за другим. Медсестра, три нянечки – вот и весь штат.
Женя шла по дороге от причала. Забор санатория был скрыт деревьями, а ворота распахнуты настежь. Будка охранника была, и морячок вышел навстречу.
– Можно, я чемодан оставлю? Мне нужен главврач, Виктор Сергеевич.
– Виктор Сергеевич у нас в третьем корпусе. А у вас кто там, брат или сестричка?
– Я работать приехала.
– Работать? В третий корпус? – морячок глянул на неё с уважением.
Они шли по дорожке из жёлтого гравия, он нёс её чемодан.
– Меня Сашей зовут, а вас?
– Женя.
– И кем вы будете работать?
– Кем возьмут. Я студентка, учусь в Меде.
– Проситесь медсестрой. Уколы умеете?
– Конечно. Кем возьмут, тем и буду работать.
Третий корпус был огорожен ещё одним забором, и ворота смыкались глухо, так, что и щелки не оставалось. Саша позвонил, открылось окошко.
– Лёш, ты сегодня? К вам девушка на работу. Принимай, я пошёл. Счастливо вам!
Лёша зачем-то долго листал её паспорт.
– Так. Видите белое здание? Подниметесь на второй этаж, пройдёте зал, справа коридор, там кабинет главврача, вторая дверь. Не заблудитесь? Может, позвонить, чтобы встретили?
– Не надо, я найду.
Она шла через тот самый зал, по которому бродили дети, глядя, как слепые, прямо перед собой. Одни улыбались чему-то, а кто-то плакал беззвучно. Это был шок.
Хотелось скорее пробежать этот страшный зал. Или повернуть обратно, сбежать вниз по гравию, проскочить мимо дежурного в окошке и Саши, на шоссе, по нему на пристань, и спрятаться на «Ласточке» до самого отплытия.
