— Давай кто дальше!
Оглянувшись, я увидел мальчика. Тоже, наверное, шестиклассник, только чересчур толстый. Ростом, как я, но втрое шире меня. Круглолицый, курносый и такой рыжий, будто обожгли ему волосы. Да и ресницы у него рыжие, и крапинки на щеках тоже рыжие.
Я ничего не ответил. Бросил камушек в море. Он шлепнулся в воду, брызнув серебром.
— А я дальше, — сказал толстяк.
Подпрыгнув на одной ноге, он размахнулся, изо всех сил швырнул камень в море. Его камень в самом деле упал гораздо дальше. Это мне очень не понравилось, и я, выбрав круглый камушек, тоже подпрыгнул на одной ноге, изо всех сил размахнулся и бросил далеко в море. Пускай теперь потягается со мной этот хвастун!
Так мы бросали камушки, может быть, с полчаса. И то он меня побеждал, то я его. По правде сказать, я уж начал было думать, что это пустое занятие. Бесполезный труд. А мне хочется делать что-нибудь настоящее. Что именно — не знаю, но хочу. Иначе какой же из меня человек получится?
В то время как я так размышлял, позади нас раздался испуганный и вместе с тем сердитый голос:
— Асик!
На обрыве стояла толстая женщина.
— Это моя мама, — сказал мне мальчик.
Но если бы он и не пояснил этого, я все равно догадался бы, кто она такая, эта рыжая толстуха.
— Что ты там делаешь, сынуля? Боже, ты камни бросаешь, Асик?! Да разве можно с таким здоровьем камни швырять? А кушать кто будет?
— Я не хочу кушать! — завопил Асик, да так, словно его резали. — Я уже поел все, что ты мне давала.
Покачиваясь, словно жирная утка, толстуха лениво спустилась с обрыва к морю. В руке она держала что-то завернутое в бумагу.
— Когда это ты поел? Я привезла тебя сюда не для того, чтобы морить голодом. Скоро ног таскать не сможешь.
— Смогу! — заорал Асик. — А руки у меня еще сильнее. Вон я камни бросаю дальше, чем этот мальчик.
— Я тебе побросаю! Тебе же нельзя никакие движения делать. Надо слушаться маму.
— Не буду! — сердито крикнул Асик убегая.
Мать погналась за ним.
— Асинька! Не будь дурачком. На маму нельзя сердиться. Мама тебе добра желает. Вот скушай бутерброд с маслом. Иди поешь, не вынуждай маму бегать за тобой. У мамы тоже печень больная.
Отбежав подальше, Асик начал переговоры:
— А велосипед с мотором купишь?
— Все куплю: и велосипед, и мотоцикл. И с мотором, и без мотора. Только поешь!
— Не обманешь?
— Ну, когда же я тебя обманывала, Асинька?
— Смотри… Но я только половинку съем.
— Хоть половинку… Хоть половинку, Асинька.
Расположившись на морской гальке, они заговорили так тихо, что я ничего не слышал. «Вот так и делают из нас обжор, — с ужасом подумал я. — Нет, так жить нельзя. Но чем же мне заняться у моря, где все бездельничают?..»
