Контракт рисовальщика | страница 31

>.)

Миссис Тэлманн. Вы уверены, мистер Нэвилл?

Мистер Нэвилл. Не столько вы, сколько связанный с вами звук: вы играли на спинете.

Миссис Тэлманн. Кажется, мы уже говорили о возможности изображения звуков на бумаге и не пришли ни к какому заключению. Быть может, это вовсе не я играла на спинете. Вы об этом не подумали?

Мистер Нэвилл. Тогда кто же, мадам?

Миссис Тэлманн. Видите, мистер Нэвилл, вы уже начинаете играть в эту игру довольно искусно.

Мистер Нэвилл. Четыре предмета одежды и лестница не подводят нас к трупу.

Миссис Тэлманн. Мистер Нэвилл, я ничего не говорила о трупе.

Мистер Нэвилл. Мадам, вы слишком проницательны. Как будто вы все это подстроили сами. Ведь если ваш батюшка в Саутгемптоне, как же вы могли не заметить ни его вещей, ни лестницы?

Миссис Тэлманн. А разве батюшка в Саутгемптоне? Вам это сказала матушка? Но вы должны понимать, что она не болтлива и способна кое-что придумать. Вы что, забыли, как настойчиво она убеждала вас взяться за исполнение рисунков дома ее мужа в его отсутствие?

Мистер Нэвилл. Ее объяснение вполне правдоподобно.

Миссис Тэлманн. Возможно, мистер Нэвилл, вы слишком многое принимаете на веру.

Мистер Нэвилл. Мне не терпится, миссис Тэлманн, увидеть конечную цель и результат этой тонкой игры. Оставшиеся шесть рисунков будут полны таинственности. Я буду шаг за шагом докапываться до сути происходящего.

Миссис Тэлманн (>с натянутой улыбкой). Или до сердца моего отца, мистер Нэвилл?

Мистер Нэвилл. Пламенеющего на зеленой траве?

Миссис Тэлманн. Какая жалость, мистер Нэвилл, что ваши рисунки выполнены не в цвете.

Мистер Нэвилл. Вы слишком торопитесь, миссис Тэлманн. (>Он сидит, закинув ногу на ногу и упираясь подбородком в ладонь.) Все эти предметы еще ни о чем не говорят.

Миссис Тэлманн. Каждому в отдельности можно найти объяснение. Взятые же вместе они наводят на мысль о том, что вы стали свидетелем несчастья.

Мистер Нэвилл. Несчастья, мадам? Какого несчастья? Никакого несчастья нет.

Миссис Тэлманн. Более, чем свидетелем — соучастником этой трагедии.

Мистер Нэвилл. Мадам, это все ваши фантазии.

Миссис Тэлманн. Мистер Нэвилл, я пришла к выводу, что по-настоящему умный человек может стать лишь посредственным художником, ибо живопись требует определенной слепоты — умения не замечать некоторых мелочей. (>Ее выпад, кажется, достигает цели; Нэвилл наклоняется вперед. Он сидит, опустив голову, она стоит над ним.) Умный же человек обычно понимает больше, чем видит. И это несоответствие между тем, что он видит, и тем, что он понимает, сковывает его, не дает ему выразить свою мысль до конца, так как он боится, что проницательные зрители — те, кому он стремится угодить, — подумают, что он хочет показать нечто, известное не только ему, но и им. (