– Ники? – выдохнул я, в полном замешательстве вытаращившись на покойного друга. Он стоял передо мной точно также, как в тот вечер. Совсем, как живой. В красивом серебристом костюме, переливающимся в лунном свете, он очень был похож на привидение графа какого-нибудь старинного замка. Не хватало разве что цепей.
– Ты чего, Дилан, – спокойно сказал он, – испугался, что ли?
– Н-н-нет, – заикаясь ответил я и тут же прикрыл рот.
Он задорно рассмеялся.
– Идем, а то все пропустим! Давай! Оно вот-вот начнется!
Ники ворвался в дом и из глубины коридора помахал мне рукой.
– Скорее! – прозвучало как эхо.
Я тяжело сглотнул застрявший комок в горле и вошел внутрь. Остановился в прихожей. Здесь царила ледяная атмосфера. Дверь внезапно за моей спиной хлопнула, отчего я встрепенулся. Обхватил себя за плечи и двинулся по неприветливому, темному коридору. В висках гулко стучала кровь. Издали доносилась негромкая музыка. Чей-то звонкий, переливчатый смех, звучащий, как колокольчик, летал в воздухе. Огни от свеч отбрасывали длинные зловещие тени, которые ползали по «черно-белым лилиям» и прыгали по потолку, словно разбушевавшиеся бешеные обезьяны, только что выбравшиеся из клеток. В их откровенно порочных движениях угадывалась полная покорность пред неведомой, но невероятно могущественной злой силой.
Я прошел мимо двух комнат и попал в сумрачную гостиную, где на столике, каминной полке и шкафах стояли свечи; их огонь подобострастно трепетал, как будто подпитывался обволакивающей его тьмой. Наполнял комнату тусклым отталкивающим светом. Создавалось ощущение, словно все здесь присутствующие собрались на каком-то мерзостном церемониальном собрании.
Ники сидел в кресле, Аманда и Питер стояли у камина, разговаривали. Уэс задумчиво держался чуть в сторонке. Но с моим появлением все они разом повернули головы в мою сторону, как будто я был виновником торжества. Музыка смолкла, и комната утонула в беспощадной, наполненной тревогой, тишине. Было слышно лишь стук ботинок о деревянные доски: я шагнул в сторону столика с едой и опустил глаза, делая вид, что не замечаю навязчивые взгляды. В бумажном стаканчике с каким-то красным напитком что-то плавало; на серебряном блюде лежала гора стейков, открытая коробка с не дожеванной пиццей. Они продолжали на меня пялиться. Уэс напряжено сжал кулаки, словно готовился поколотить кого-то.
– Помоги нам, Дилан… – в оглушительном безмолвие, как хлесткий удар хлыста, прозвучал голос Ники. Я бросил на него взгляд, но больше он не проронил слова. Они снова занимались своими делами: Аманда и Корман о чем-то увлечено болтали (Питер не упускал случая дотронуться до ее руки), Уэс по-прежнему смотрел на меня, не сводя свирепого взгляда. Внезапно их лица вдруг принялись плавиться, как воск. Волосы сходить с головы, а кожа, ставшая мягкой и податливой, словно пластилин, отваливаться кусками и со смачным неприятным звуком хлюпаться на пол, обнажая голые кости черепа. Глаза вытекали из глазниц и струились по обвислым щекам. Картина резко менялась, перебрасывая из одной реальности в другую. Теперь передо мной были скелеты, наряженные в одежды моих друзей. Ухмыляющиеся скелеты с пустыми черными провалами вместо глаз. Скелет Уэса энергично заклацал зубами, Ники, оставаясь в кресле, запрокинул череп и дико захохотал, а Корман и Аманда сплелись в горячем жадном поцелуе, смущено хихикали, похотливо обнимая друг друга, стремясь дотронуться до каждого места на теле… Кажется, в этот момент у меня от страха отвалилась челюсть. Еда на подносах и тарелках стала приютом для белых червей, которые выползали из отверстия между кусков мяса, еще горсть яростно извивалась в пицце. Холод подобно смерти закрался в глубину сердца, замедляя его ритм. Мне вдруг стало невыносимо больно.
