Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго | страница 23

Этот сюжет хорошо известен. В ноябре 1724 года, возвращаясь в Петербург, неподалёку от устья Невы, возле селения Лахта, Петр Алексеевич — уже немолодой человек, страдавший от многих недомоганий — увидел сидевшее на мели судно с солдатами и матросами. Немедленно он бросился в Неву, увлекая за собой соратников, чтобы стащить судно с мели и спасти людей. Борьба с водной стихией продолжалась всю ночь. Переохлаждение сказалось на здоровье царя. На следующий день его стала трясти лихорадка, и Петр слег почти три месяца. Обострились все его болезни, царь не пережил этого испытания. Он всё-таки умер как солдат.

Вот таков он был, император Петр — и в сказке, и наяву. Человек, перед которым преклонялись Екатерина Великая и Александр Суворов, Григорий Потёмкин и Михайло Ломоносов, Николай I и вся императорская Россия. Человек непредсказуемых решений, до конца преданный армии и государству. Наш первый император, работник, острослов и затейник на троне. Многим он не угодил, но никого не оставил равнодушным. И не случайно со смертью его связаны самые высокие легенды: заболел, спасая несчастных моряков. Жертвовать собой он действительно умел.

Валерий Якоби. Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны

О том, как Анна Иоанновна достигла трона, как знатные мужи — участники Верховного тайного совета — намеревались ограничить ее власть в свою пользу, городские острословы рассказывали в баечном ключе.

«Во время коронации Анны Иоанновны, когда государыня из Успенского собора пришла в Грановитую палату, которой внутренность старец описал с удивительною точностию, и поместилась на троне, вся свита установилась на свои места, то вдруг государыня встала и с важностию сошла со ступеней трона.

Все изумились, в церемониале этого указано не было. Она прямо подошла к князю Василию Лукичу Долгорукову, взяла его за нос, — «нос был большой, батюшка», — пояснил старец, — и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановись против портрета Грозного, она спросила:

— Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это портрет?

— Знаю, матушка государыня!

— Чей он?

— Царя Ивана Васильевича, матушка.

— Ну, так знай же и то, что хотя баба, да такая же буду, как он: вас семеро дураков сбиралось водить меня за нос, я тебя прежде провела, убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!». Эффектно! В жизни всё было немного иначе. Сторонники самодержавия сплотились вокруг Анны, она поняла, что на из стороне сила — и не пошла на «затейку верховников», разорвав кондиции, которые ограничивали ее власть.