— Вовсе не на пианино, это для мамы. — Пододвинув кресло к раковине, он открыл кран.
— Нильс, что ты там делаешь?
— Смываю жучков.
— Жучков?!
— В этом году очень много июньских жучков и…
Она подняла глаза к небу.
— О, Господи, в моей раковине!
— Когда ленч?
— А когда положено?
— В полдень.
— Вот именно, сэр. Еще нет и одиннадцати.
— Что будем есть?
— Крокеты.
— Кро-кет-ты? Фу! А что на ужин?
— Как ты можешь думать об ужине, если еще ленча не было?
— Просто спрашиваю.
— А какой нынче день?
— Пятница.
— Стало быть, что будет на ужин?
— А-а… Рыба. Селедка?
— Селедки нет в продаже.
— Рыба-сабля?
— Слишком рано для сабли, если ты не хочешь есть соленую, конечно. Сегодня будет пикша — если Сэм Клиппер привезет ее.
— Пикша. Ик-ша!
— Если только будет кому есть ее.
— Почему?
— Потому что пятница, вот почему: твой дядюшка в Американском Легионе, меня пригласила в гости Дженни, у тебя репетиция хора, а у твоей матушки нет аппетита, так что, кроме бабушки, некому есть пикшу.
— Прекрасно — полный желудок заставляет меня пердеть. А когда я пукаю, я не могу хорошо петь, и профессор Лапинус делает мне замечания.
— Говорят, рыба полезна для мозгов, — отметила Винни, поглощенная сложными маневрами носа утюга вокруг пуговиц на штанах. — Ничего тебе больше не надо, если умеешь пользоваться тем, чем наградил тебя Господь. Нии-ииИИИЛЬС! Убери это чудовище с моей кухни!
С самым что ни на есть ангельским ликом Нильс взял хамелеона, которого нарочно посадил на разноцветную коробку с печеньем, чтобы посмотреть, пожелтеет он или посинеет. Он сунул его за пазуху и снова встал на кресло, ставя розы одну за другой в вазу.
— Нильс, ангел, зачем ты берешь это кресло? — Кресло было настоящий Хичкок, с плетеной спинкой, антиквариат.
— Стоять на нем, — сказал он, будто она сама не видела.
— Кто бы мог подумать! Но ты ведь уже давно вырос и можешь достать до крана без… — Она воззвала к Господу: — Боже, как в этом доме дети обращаются с вещами. Клянусь, салемские качалки развалились бы от такого обращения.
— Правда, что Буффало Билл сидел в этой качалке?
— Оставь меня. Я не настолько старая.
Старая или нет, но она командовала в этой кухне задолго до того, как он и Холланд появились на свет; Винни — ее уютное лицо всегда пылает кухонным жаром, на шее всегда висит связка прищепок, все время она гладит, взбивает, выбивает пыль, кормит, вытирает, режет, штопает, моет, готовит…
— Что ты делаешь? — воскликнула она, видя, как он, оттопырив зад, подпрыгивает на деревянном сиденье кресла в такт музыке.
