Но как? Как?
— Ну, русские, если вы заметили, чувствительнее, чем остальные люди. Они глубже. Русские, я думаю, имеют шестое или седьмое чувство, которое Бог не дает большинству людей. У них есть нечто большее, чем то, что называют… — Задумалась на мгновение. — Интуиция. Ага. Вот подходящее слово. Интуиция. Они мистический народ, русские, и — добавила она шутливо — чем пьянее, тем мистичнее.
Но они тоже могут это проделывать.
— Ну конечно, вы ведь наполовину русские. Чего же вы хотите?
Но расскажи нам еще немного. Расскажи о маленькой дочке и собаке, бешеной собаке, которая подкрадывалась! Все внимательно ждут знакомой истории.
— Ладно, — начинала она обычно, — этот чертов пес был проклятием тех мест, большая русская борзая, с такими охотятся на волков. Собака принадлежала леснику, и звали ее Султан. Я стояла одна в лесной чаще, когда этот пес появился, он крался следом за лесником, а я смотрела на пса и думала, что никто еще не догадался, что Султан взбесился. — Она постучала пальцем по лбу. — Не совсем еще, но уже началось, медленно, и надо за ним следить. Я сказала себе: «Бойся собаки, которая подкрадывается ради собственного удовольствия, она может укусить». И еще подумала: «И, укусив, будет кусаться снова». Я повторила это мысленно два-три раза, пока Султан не прошел мимо, и сама поверила в это. Ну, однажды после обеда Мадам была в летнем домике с маленькой дочкой и с другими дамами, и я приготовила им закуску, чай и маленькие пирожные на подносе, а мужчины стояли поодаль возле площадки для крокета. Дамы болтали между собой, а я накрывала на стол и увидела, как маленькая дочка Мадам спустилась по ступенькам и смотрела через лужайку, как играют в крокет, а за ней, там, где кончалась лужайка, начинался лес, дикая чаща, колючие заросли ежевики, и я забыла напрочь о чайных приборах и смотрю, смотрю в чащу. И думаю, что это там такое? И я сказала себе: ну, вороны слетаются на мою могилу. И тут сразу волосы у меня стали дыбом, я почувствовала это, и я вскочила, и все красивые чашечки грохнулись на пол, и я протянула руки, чтобы остановить то, что должно было, я уверена, случиться.
Да, сказали они торжественно, зная, что должно случиться, затаив дыхание, ожидая продолжения. И продолжение последовало: изумленный взгляд Мадам, когда Ада-Катерина выбежала из летнего домика и кинулась через лужайку к девочке, которая улыбалась игрокам в крокет, а те и не подозревали о том, что происходит, и Ада схватила ребенка в тот самый миг, когда огромный сумасшедший пес Султан выскочил из чащи, где он прятался, ужасная пасть вся белая от пены. Он хотел съесть маленькую девочку. «Ах, какая огромная пасть, какие острые зубы!» Но вместо этого пес злобно вцепился в ногу Ады и опрокинул ее. Но Ада вырвалась, оставив клочок платья в зубах собаки, и, истекая кровью, убежала в безопасное место, в летний домик, где ребенок был передан в благодарные материнские руки, а потом… о, потом было страшно больно, когда доктор зашивал ужасную рану на ноге, от которой она до сих пор хромает, когда становится холодно или когда она устанет или расстроится.
