— Думаю, просто суеверие. Но ведь русские все суеверны, ты знаешь. Смотри! — Она зажала его лицо в ладонях и повернула к солнцу.
— Подсолнух! — воскликнул он, гордо улыбаясь и щурясь на солнце. Она позволила глазам еще немного отдохнуть на его лице; ах, чистота его черт, цветочно-нежная кожа с золотистым налетом ниже челки. Вот он, ее podsolnechnik, ее здешний подсолнух; утратив подсолнухи России, здесь она нашла самый драгоценный цветок ее сердца.
— Чему ты улыбаешься?
— Ах, — сказала она, — я вспоминаю тот день, когда мы играли с тобой в подсолнух и ты испугался этой гадкой вороны. Мой douschka, какой же ты был плакса!
— Неправда! — оттолкнул он ее.
— Правда. Ведь все люди плачут. Это полезно для легких. Ага. Когда твой дядя приедет домой, поможешь мне отвезти цветы?
Он побледнел, глядя на нее с испугом. Дядя Джордж? Домой?
— Отвезти цветы? — повторил он дрожащим голосом, к горлу подступила тошнота.
— На кладбище. Когда дядя Джордж приедет. Винни отвезет нас на его машине, и мы украсим могилы. Мы уедем тайно и никому ничего не скажем, так что твоя мама не расстроится, а?
Он бросил взгляд в сторону амбара, где силуэт Рассела то и дело мелькал в люке. «Погоди, вот мой папа приедет домой!»
— Да, конечно. Я поеду с тобой. — Он глубоко вздохнул, стараясь делать это медленно и осторожно, чтобы она не заметила его испуга. О, эти тайны, которые он должен хранить…
— А разве ты не пойдешь на гольф, носить клюшки для дяди Джорджа?
Отсрочка приговора! Он забыл, что дядя Джордж играет в гольф после службы. Если он захочет пройти вторые девять лунок, то не явится раньше семи, к тому же он всегда делает перерыв перед девятнадцатой лункой, чтобы выпить.
Вид Нильса пробудил в ней подозрения. Она нацелила на него пристальный взгляд.
— Ну так как?
Да, выкрикнул он, больше он не будет таскать клюшки для дяди Джорджа, никогда. Почему? Ну, потому что сегодня утром его исключили из гольф-клуба. За что? Ну, они с Холландом пришли пораньше и взяли электрическую тележку возле вторых лунок, чтобы пособирать потерянные вчера мячи, и работник, подстригавший газон, поймал Нильса, и теперь его исключили.
— И мы еще отдали ему все мячи, которые нашли. На целых два доллара, не меньше. Гадство!
— Нильс! — укорила она.
Он посмотрел на нее снизу вверх:
— Ада!
— Да?
— Откуда ты всегда знаешь?
— Знаю — что?
— Когда говорят правду, а когда нет. Откуда ты знаешь?
— Вовсе не всегда. — Она посмотрела на него. — Но ведь ты тоже знаешь, детка, так ведь?
