— Наверное. Надеюсь, ты выбросил их в мусорную яму? — она сидела, размышляя. — Завтра пятница, правда?
— Да.
— Мы должны напомнить Лино, чтобы он вывез золу из печек.
Он был ошеломлен.
— Но ведь сейчас июнь, мама! Мы не топили печи с апреля. Июньские жучки, помнишь?
— А-а… Конечно. Забыла. Почему-то март… так глупо… — Смена темы почти лишила ее памяти, в мозгу возникли паразитные связи. — Вы ведь оба родились в марте, так ведь? — Пальцы ее терли лоб, поправляли волосы, приводили в порядок заколки, опускались безвольно, оглаживая колени, рассыпая клевер. Он подбирал цветы, складывал их в букет и вкладывал ей в руки. Один цветок отлетел далеко, он наклонился поднять его, табачная жестянка выпала из-под пазухи на дно качалки. Он быстро глянул вниз и увидел, что крышка отскочила и среди россыпи спичек рядом с каштаном лежит голубой бумажный сверток, лопнувший по шву, сквозь щель тускло просвечивает золото.
— Что это? — спросила она, глядя, как с притворной улыбкой он собирает вещи в жестянку.
— Просто жестянка из-под табака. «Принц Альберт». Папина. Я прячу в ней всякие мелочи.
Алло, «Аптека Пилигримов»? У вас есть «Принц Альберт» в жестянке? Ну ладно, отпустите ему. Ха-ха.
— Мама, тебе плохо?
— Что? Нет-нет, милый, ничего. Просто мне вдруг показалось… — Она покачала головой, слово, возникшее у нее в горле, умерло, не родившись, на губах. Глаза снова потухли, мысли рвались… какая-то ужасная вещь… загадочная…
— Ау-у, Нильс! Где ты? — Тетя Валерия, мать Рассела, звала его от двери полуподвала. Александра быстро вскочила, раскачав качалку, вцепилась в руку Нильса.
— Она не должна видеть меня, — прошептала она потерянно, просительно глядя на него. — Не говори ей, прошу тебя, ты не должен говорить, что я спускалась вниз.
— Не скажу, — ответил он бесстрастно, помогая ей сойти.
— Ты мой милый. Пусть это будет наш секрет, — сказала она. Прижимая клевер к груди, усыпая стеблями путь, она привидением перепорхнула лужайку, взбежала по лестнице, едва касаясь лилейной рукой перил, так ни разу не оглянувшись.
Затянутая сеткой дверь хлопнула наверху в тот самый миг, когда внизу возникла тетушка Ви, волоча за деревянные ручки большой медный чан. Когда Нильс бросился ей помогать, она уже поставила чан и принялась разматывать мокрые куски туго скрученной ткани, которые она обвязывала тесьмой и опускала в тазы с краской. Наблюдая за тем, как она развешивает квадоктораты и прямоугольники, Нильс подумал, что ее трудно назвать мастером своего дела.
