Всеволод весь вечер чувствовал себя неспокойно. Я не понимал тогда его волнения. И только в 1958 году, когда я прочитал воспоминания А. Оленича-Гнененко «Суровые дни», опубликованные в «Сибирских огнях», мне все стало понятно. Оленич-Гнененко прямо называет «Принцессу Грезу» доносчиком, который выдавал контрразведке прежних товарищей. До прихода белочехов в Омск он сотрудничал в советских газетах, а после переворота писал фельетоны о советских работниках, уже очутившихся за колючей проволокой в лагере. Подписывался он разными псевдонимами: А. Матвеев, А. Матвеевич, Аргус.
«Принцесса Греза» оставил Всеволода в покое, но спустя некоторое время появился новый «любознательный товарищ». В воскресенье рано утром к нам неожиданно пришел юноша, — с ним у Всеволода было шапочное знакомство. Не помню его фамилии, но звали его Жуазелем. Он выдавал себя за полуфранцуза, полуартиста и полупоэта. Жуазель завел разговор об Олениче-Гнененко, восхищался его стихами. Всеволод отвечал ему неохотно. Когда юноша, посидев полчаса, ушел, Всеволод сказал:
— Это шпик! Надо уничтожить все, что может вызвать подозрение.
В тот же день Всеволод покинул мой дом. Мы решили временно прекратить свою деятельность, но вернуться к ней уже не пришлось.
* * *
Летом 1919 года красные войска пошли в наступление. Колчак объявлял одну мобилизацию за другой. Колчаковская армия разваливалась. Осенью Всеволод при помощи Антона Сорокина устроился наборщиком в походную типографию. Мы с Георгием Ивановичем перешли на положение дезертиров, а на другой день после прихода Красной Армии в Омск уже выпускали «Известия Омского ревкома».
«Известия Омского ревкома» просуществовали недолго. Из Петропавловска приехала редакция «Советской Сибири» во главе с Е. Ярославским. Я стал там работать выпускающим.
Через месяц я свалился от сыпного тифа и мое место выпускающего «Советской Сибири» занял Всеволод Иванов.
* * *
Мы расстались со Всеволодом Вячеславовичем в Сибири в 1920 году. Он мне часто писал, сообщая о своих успехах в столице. Но в моем архиве уцелели только два письма тех лет.
В 1923—1924 годах я стремился попасть в Москву и просил Всеволода помочь мне устроиться с постоянной работой в редакции какой-нибудь газеты. Он сразу отозвался:
«10 мая 1923 года. Москва.
Дорогой Николай Иванович! На счастье — получили сегодня Ваше письмо, а то я уезжаю в Ялту и возвращусь к осени. Я приехал сюда только на минутку..
Теперь о деле. Место достать в Москве не трудно, но очень трудно устроиться с квартирой. Если Вы предпочитаете переехать в Питер — это было бы легче. Там бы я смог — хотя бы на время — предоставить Вам пару-другую комнат в своей квартире. Опять беда: написали Вы поздно, а я в Москву возвращусь не раньше сентября-октября. Живу все лето в Крыму. А без меня самолично устраиваться трудно. Во всяком случае, если вздумаете ехать в Питер, настоящее письмишко будет Вам пропуском в мою квартиру: прос. К. Маркса на Выборгской, дом 4, кв. 6.
