И не следовало бы ещё раньше призадуматься — для чего этот человек вступал в партию?..
После оккупации немцами Украины, Ростова, прорыва на Кубань Наливайко потерял, видимо, надежды на возвращение Красной Армии. Когда немцы подошли к станице, он, обвешанный гранатами, опоясанный двумя патронташами, с охотничьей двустволкой, ушёл ночью с партизанами в плавни. Ушёл, но до места не дошёл. (Обо всём этом партизаны рассказывали мне уже после войны, когда мне случилось опять побывать в этой станице). Присел где-то на полпути переобуться, отстал в темноте и больше его в отряде не видели. Спустя несколько дней партизанские разведчики донесли командиру отряда, что Наливайко вернулся домой и назначен немцами станичным старостой. Купил Наливайко «помилование» и даже доверие немецкого командования ценою предательства: выдал немцам партизанские базы. Но знал он расположение не всех баз, только тех, куда сам возил продукты за несколько дней до ухода партизан в плавни.
А затем, в новой должности, Наливайко делал всё, что делали и другие старосты, из кулаков и бывших белогвардейцев: угонял молодёжь в Германию, отмечал день рождения Гитлера, выдавал на расправу гестаповцам семьи партизан и коммунистов. За пять месяцев службы оккупантам успел, беря из лагеря на работу пленных красноармейцев, построить себе новый кирпичный дом в станице, получил от коменданта «в собственность» за усердие в выполнении поставок для немецкой армии бывшую колхозную вальцовую мельницу…
В январе сорок третьего года партизаны совершили удачный налёт на немецкий гарнизон в станице, разгромили роту эсэсовцев. Полицаев брали живьём. Наливайко подняли с постели в его новом доме в кальсонах и, не дав ему времени одеться потеплее, увезли в плавни. Разговор там с ним был недолог. Партизан не очень интересовали психологические подробности его падения: что и как заставило его продаться врагам родины? Экономя боеприпасы, спустили его в прорубь — «именем советского народа». В числе приводивших приговор в исполнение был и Максим Рогачёв.
О Рогачёве партизаны рассказали мне много хорошего. Дрался он с фашистами храбро, не щадя живота. Был три раза ранен. Уходя в плавни, Рогачёв отправил семью в дальнюю станицу, в горы, к родичам, а хату свою, не дожидаясь, пока немцы дознаются, что он в партизанах и уничтожат в отместку его домашность, сжёг собственноручно… Хату спалил, хватило духу, а когда подошли ночью в поле к скирдам необмолоченного колхозного хлеба — не выдержал: «Хлопцы! Да неужели ж не отобьём это добро назад? Это же хлеб! Сколько трудов вложено». И пошёл прочь, бросив на землю горящий пук соломы. «Не могу, палите сами»… Однако, отойдя немного и увидев, что ветер не перенёс огня с первой скирды на соседние, вернулся и доделал сам всё по-хозяйски… За боевые подвиги в отряде он был награждён орденами Ленина и Красного Знамени.
