— Давай-ка поднимем ставки, — предлагает он. Мне это не нравится. Я складываю руки на груди, раскачиваюсь на стуле и изображаю безразличие.
— Ну?
— Я думаю, что проигравший должен лишиться не просто горстки монет. Поставить нужно что-то по-настоящему серьезное.
Я колеблюсь. Я не знаю, что хуже потери денег, и Кит кажется мне недостаточно хитрым, чтобы хотя бы предложить такое. Но вопреки самому себе и несмотря на все те вещи, которых мне никак нельзя лишиться, я заинтригован.
— Дай догадаюсь. Ты хочешь дуэли? Драки? Ночного заплыва через Темзу?
— Я думал про поцелуй.
Мой стул с грохотом опускается на все четыре ножки.
— Победитель решает, кого поцелует проигравший, — невозмутимо продолжает Кит. — Кого угодно, когда угодно, где угодно. Если я выиграю, а потом прямо во время репетиции решу, что ты должен поцеловать Шекспира, ты это сделаешь. Без вопросов.
— Куда?
— Я же сказал, без вопросов.
— Я имею в виду, куда целовать.
Кит улыбается, и я удивляюсь в который раз за вечер. Улыбка широкая, сияющая. Один из передних зубов чуть скошен внутрь, и Кит из-за этого кажется диковатым.
— В губы, разумеется.
Я раздраженно и заинтересованно фыркаю:
— Тогда готовься целовать Бёрбеджа.
В результате я проигрываю.
Глава 15
Кит
Спитафилдс, Лондон
13 декабря, 1601 года
Я еще никого не убивала.
В Ланхерне держали скот, кур, гусей и каплунов. Если кого-то требовалось забить, наша старая кухарка Венна выходила во двор, надев поверх муслинового платья потертый кожаный фартук и придав липу сконфуженное выражение.
Она подходила к птице, которую ждала печальная судьба, хватала ее, клала на пень, служивший эшафотом, и одним ударом большого ножа обезглавливала, прежде чем птица успевала хотя бы пискнуть. Все это казалось довольно простым, особенно с моего места в амбаре, откуда я подглядывала — футов с двадцати, не меньше. Даже крови обычно бывало немного. Просто, чисто и тихо.
Куры передо мной совсем не такие тихие.
— Существует пять принципов обращения с клинковым оружием, — говорит Том Первый.
Мы стоим у дощатого забора в Спитафилдсе, за которым топчутся и квохчут на грязном дворе несколько десятков куриц. Еще рано, нет и девяти, и небо кажется прозрачным и хрупким.
— Не получать ран. Быть к ним готовым. Все является целью. Клинок должен двигаться. И не спешите умирать.
— Куры меня вряд ли убьют, — замечаю я.
— Сегодня они не куры. Это королевская стража. На случай, если до этого дойдет, вы должны суметь отбиться и убежать. Вперед.
