Поначалу наша договоренность меня беспокоила. Тоби показался мне в лучшем случае чопорным, а в худшем — дурно воспитанным. Но, может быть, он просто боялся также, как и я, потому что вдали от «Глобуса» и остальных актеров он гораздо разговорчивее, свободнее выбирает выражения, порой даже шутит и ведет себя не так и напыщенно. То и дело я замечаю, как он разглядывает «Розу», ее обветшалые стены, покосившиеся галереи, соломенную крышу, побитую дождем и засиженную птицами. На мгновение он становится собой, и мысли увлекают его куда-то. Потом он встряхивает головой, как будто просыпаясь, и смотрит на меня, проверяя, заметила ли я его слабость. Я всегда делаю вид, что нет.
Я не рассказала Йори и Кейтсби о своей договоренности с Тоби. Мне стыдно за это — во-первых, мне кажется, что они не обрадуются, если я (неважно, по какой причине) стану проводить время с кем-то не из кружка Кейтсби. А еще потому, что мне все это нравится, хоть и кажется неправильным, учитывая, зачем я решила участвовать в спектакле. В Тоби есть что-то такое, что я все чаще начинаю о нем думать, хотя совсем этого не хочу. Такое положение вещей кажется мне опасным, да и просто глупым. Нельзя думать о юношах в такое время. А особенно о тех юношах, которые считают юношей меня.
Я размышляю обо всем этом, пока вместе с Йори иду по улице к Норт-хаусу, чтобы встретиться с Кейтсби и его людьми. Сегодня серо и холодно, в воздухе серебрится снежок. В Корнуолле он сразу растаял бы, но здесь придает городу — даже нашему неприглядному району — праздничный вид. Я не видела Кейтсби больше недели, с самого начала репетиций, и Йори почти не видела тоже. Он теперь священник у Кейтсби и проводит у него каждый день с рассвета до заката. Не знаю, чем он занимается. За это мне тоже стыдно.
— Как дела в доме Кейтсби?
Йори смотрит на меня из-под коричневой шерстяной шапки. Смотрит без выражения, как будто вовсе забыл, что я здесь.
— Очень хорошо, — наконец отвечает он. — Кейтсби добр ко мне и дал доступ к библиотеке. Большую часть дня я занимаюсь там. У него есть все необходимые католику тексты.
— Т-с-с… — Я оглядываюсь, потому что даже в замерзшем пустом переулке нас могут слушать.
Какой-то лавочник выплескивает на улицу ведро с помоями. Я жду, пока он не возвращается в лавку.
— Не надо перечислять.
— Мы много времени уделяем разговорам о теологии, этике, науке, политике, — невозмутимо продолжает Йори. — Кейтсби напоминает мне вашего отца, Катерина. Он очень интересный человек…
