Я встаю, разминаю шею, затекшую за день. Людей много, и работа мне предстоит непростая. Отдыхать не придется, я уже это чувствую.
— К концу недели я составлю более короткий список. Его можно будет показать королеве.
Глава 11
Кит
Театр «Глобус», Бэнксайд, Лондон
30 ноября 1601 года
Сначала Кейтсби противится идее использовать пьесу Шекспира в качестве способа убить королеву, но быстро смиряется. В основном потому, что в обоих предложенных им вариантах — выстрелить в королеву из арбалета, когда та поплывет по Темзе в своей барке, или из пистолета на охоте — приходится слишком полагаться на удачу. Стрела может пройти мимо, а пистолет дать осечку. И Кейтсби, и его люди недостаточно хорошо стреляют издали, пришлось бы кого-то нанимать — а этот человек мог оказаться трусом или предателем.
Если же я буду стоять на сцене с кинжалом в руке всего в нескольких футах от королевы, то не промахнусь. К тому же я уже предательница и точно не трусиха, так что у заговорщиков куда больше причин согласиться, чем отказаться.
Остальным идея понравилась. Когда я получила роль, братья Райт, Крис и Джон, отправились наниматься рабочими сцены. Кейтсби решил, что я буду занята разучиванием текста, и кому-то другому придется продумать, как и когда работа — по словам Кейтсби — будет сделана.
Райты — самые молодые из заговорщиков. Им двадцать четыре и двадцать пять лет. Остальные слишком стары или слишком известны, чтобы податься в рабочие. Райты умны. Кейтсби говорит, что они постоянно выдумывают какие-то приспособления, и показал мне один из их подарков: крошечные золотые солнечные часы и компас, вделанные в перстень. Братьям было несложно выяснить, чем занимаются рабочие сцены, и удачно притвориться опытными в разговоре с мастером «Глобуса». Они показали ему шутиху, сделанную из бумажной трубки с порохом внутри. Устроили черный, белый и красный дым, смешав крепкое вино с разными видами соли. Бросили кусочки смолы в пламя свечи, чтобы представить молнию. Крис говорит, что за ними следил весь театр. Работу они получили.
Так или иначе, я — в «Глобусе». На второй раз он кажется мне ничуть не менее грандиозным, чем в день прослушивания. Сегодня ясно и светло, но холодно, ветер завывает в переулках, треплет серые воды Темзы, гоняет по ней белую пену. Кажется, что весь Лондон высыпал наружу, толпится на рынках, улицах и мостах. На дорогу до театра уходит больше часа вместо двадцати минут, и в первый же день я опаздываю.
