Убить королеву | страница 10

«Разве я бы так поступил? Не слишком-то хорошо ты меня слушал».

Заткнись, Марло.

Я свистом подзываю лодку, расстаюсь с пенни — за эти деньги можно постирать белье за неделю — и забираюсь на борт. Через десять минут я вылезаю в Саутворке и устремляюсь в ближайший бордель с причудливым названием «Замок надежды», зажатый между двумя кабаками.

Порой я наслаждаюсь женским обществом, но я за него не плачу. Когда три девушки, в разной степени раздетые, вешаются на меня и шепчут на уши откровенные обещания, мне на мгновение хочется поступиться этим принципом. Я высвобождаюсь, и, увидев мое движение, появляется женщина, которая здесь всем заправляет. Одетая и окутанная облаком духов. Я говорю ей, что мне нужно: пустая тихая комната, две миски, одна с водой, другая пустая. Пучок свечей и спички, два чистых куска пергамента, маленькое полотенце и нож для масла. Интересно, что, по ее мнению, я стану с этим делать? Я протягиваю ей несколько монет.

Через несколько минут я уже сижу за столом, притиснутым к непристойно большой кровати, а все необходимое лежит передо мной. Я беру маленький закругленный нож и вожу лезвием над огнем. Оно должно нагреться достаточно сильно, чтобы размягчить воск, но недостаточно, чтобы расплавить или закоптить бумагу. Единственный способ проверить температуру — коснуться металла пальцем, что я и делаю. Лезвие горячее, но это ненадолго. Я всовываю кончик ножа между печатью и пергаментом и осторожно его покачиваю.

Письмо сложено аккуратными квадратиками, и в каждую складку насыпан порох. Если развернуть его слишком быстро или неосторожно, порох оставит пятна на пергаменте. Это не только помешает прочесть написанное, но и покажет адресату, что письмо уже открывали.

Я запоминаю, как сложено письмо — довольно просто, — и ссыпаю порох в пустую миску. Потом я сделаю из чистого листа пергамента воронку и засыплю его обратно.

Я осторожно разворачиваю лист и наконец вижу написанное.

— Сас, — шепчу я. По-гэльски это значит «дерьмо».

Я знал, что письмо будет зашифровано, они почти всегда зашифрованы. Небезопасно писать открытым текстом то, что окажется в руках гонцов, сколько бы их ни было и какие бы предосторожности ни предпринимались. Но обычно используется подстановочный шифр, когда одна буква меняется на другую, — прочитать довольно просто. А здесь что-то совсем новое.

Если бы, когда мне было двенадцать — тогда я весь состоял из длинных рук и ног, изменчивого нрава и возвышенных мечтаний стать знаменитым писателем, драматургом, известным всему Лондону, а потом и всему миру, — мне сказали, что семь лет спустя я буду сидеть в захламленной комнате сильно надушенного борделя и расшифровывать письмо заговорщиков, я бы не поверил.