Город поездов и вечных сумерек. Большинство местных жителей работает на местном же вагоностроительном заводе — сейчас они унылыми запятыми в черных куртках прячутся под навесом остановки. Перестук колес по рельсам не затихает, электричка тоскливо вскрикивает; люди делают вагоны, на которых никогда никуда не уедут, — чтобы заработать денег на продукты, которые они съедят ради сил на то, чтобы делать вагоны.
Мы спешим. Отражение моих ботинок мелькает на мокром асфальте. Тетя Поля опаздывает на смену, а я должна успеть позавтракать до начала занятий. Обгоняем редких пешеходов, минуем еще пустующие в это время павильончики рынка. За решеткой ограды мокнут ржавая железная горка, перекошенные качели и веранда, разрисованная облупленными Смешариками. Возле закрытого продуктового магазина, схватившись за голову, покачивается похмельный мужик с седыми волосами. Хмурая женщина тащит за руку сонного малыша в криво натянутой шапчонке.
Наконец мы сворачиваем во двор и идем по тропинке между кирпичными пятиэтажками и пустырем с торчащей в центре опорой ЛЭП. Монотонно гудят провода.
— Вот наш дом, — говорит тетя Поля. — Электровозный проезд, 60, квартира 14. Адрес — запомни.
«Наш дом» на один заносчивый этаж выше остальных и чуть более новый — не послевоенный, а времен хрущевской оттепели. Тетя Поля вдавливает три кнопки кодового замка. В подъезде воняет — как в сотнях других таких же подъездов — грехом уныния.
— На второй, на второй поднимайся!
С каждым шагом густо исписанные стены сообщают мне все больше тайн здешних обитателей в подробностях, которых я знать не хочу.
За дерматиновой дверью нас встречает дымчатая кошка. Она обмахивает хвостом дверной косяк и важно удаляется, а я пытаюсь поверить, что вот он, мой новый дом — темный, размером с кроличью нору, с запахом всего чужого.
Пока я разуваюсь, тетя Поля стоит у двери со связкой ключей в руках. Мне кажется, она за что-то на меня сердита.
— Твоя комната по коридору налево.
Как раз туда только что прошмыгнула кошка. Я следила за ней взглядом.
— Вон, Манька дорогу показывает, — добавляет тетя чуть мягче и кивает на трюмо. Оттуда, прикрепленный к зеркалу липучкой, улыбается дурацкий игрушечный шут. — Я тебе проездной купила и заказала дубликат ключей. У меня сегодня сутки, на ужин разогрей пельмени и бутерброды сделай. Поняла?
— Поняла, — говорю я захлопнувшейся двери.
Здесь непривычно тихо, у нас дома никогда не бывало такой тишины: гул машин с Шипиловского проезда не затихал даже ночью. Сейчас я отчетливо слышу, как пролетает вдалеке очередной невидимый поезд. Стук каблуков по лестнице. Жужжание холодильника.
