В комнате Такеши ничего не нашли. Я слышала, как двое стражников лукаво перешепнулись между собой – мол, у братца в комнате какие-то гравюры с девицами. Отцовские вещи, кажется, где-то прятались. Мать молчала. Но когда стражники заглянули уже в её комнату, это молчание стало каким-то пугающе напряжённым. Гость вернулся с домашней шкатулкой, полной украшений.
– Что это? – нахмурился старший.
– Интересные сокровища у вас тут хранятся, – хмыкнул стражник.
Вытянул украшение – маленькую деревянную фигурку, подвешенную на шнурке. Лисья голова. Мать надевала это ожерелье на праздники, но всегда прятала под воротом. Мне трогать не разрешала.
– Такие у людей не делаются, – подметил третий. – Помнился, поймал я одну лисичку – у неё похожая поделка была. Сказала, лесной мастер изваял.
– Это подарил мой муж, – ответила мать, стыдливо опустив глаза. – Он часто уходил в лес, чтобы достать материал для работы. Это ожерелье он нашёл… кажется, у ручья.
На их поясе висели мечи. У каждого по паре – привилегией носить столько оружия обладают только представители воинского сословия. И именно они учатся орудовать лезвием так, чтобы оно рубило точно и остро, не оставляя лишних зарубок и зазубрин…
Да, я считаю, что брата полоснул именно такой меч! Да, я не верю его словам, и у меня есть все основания, чтобы не верить! Да, я плохая сестра – для хорошей сестры, как говорят мои Самые Умные Книги, брат должен быть непререкаемым авторитетом, против которого нельзя пойти, – но… Я же знаю, что я права! Знаю, знаю, знаю!..
– А цветочек почему слезами заливается? – хмыкнул молодой самурай.
Все остальные, в том числе и мать с Такеши, уставились на меня. Я утёрла щёки рукавом и стыдливо опустила голову, как полагается при разговоре с вышестоящим.
– Судьба доблестных стражей тронула моё сердце, – как можно тактичней пробормотала я.
Неверный ход. Опасный. Если молодой принял этот ответ очень охотно, даже с умилением, то его более опытные товарищи заметно насторожились.
– Наш отец погиб в лесу, – заторопился Такеши. Он говорил холодно и твёрдо – так, будто уже и не помнил этого человека. – Мико из храма сказала, это случилось по вине кицунэ. Всё, что связано с ними, Харуко воспринимает слишком остро.
Спасибо. Спасибо тебе, лжец и трус, спасибо, дорогой братец… Ещё никогда не чувствовала одновременно и страх, и злость, и благодарность. Последняя пересилила – особенно, по отношению к матери, которая вместо недоумённых взглядов и лишних вопросов лишь уставилась в пол. Картинка выглядела весьма убедительно. Самураи, хоть и неохотно, но всё-таки поверили.
