– Погоди… – Я на секунду прислушалась – кажется, матери поблизости не было. – Мы… можем поговорить?
Он цокнул языком и облокотился на стенную перегородку.
– Честно говоря… меня немного пугает, что происходит вокруг… – начала я. – То есть… И то, что на празднике было, и вообще…
– В городе говорят, во всём тануки виноват, – Такеши присел рядом. – Не слышала?
От него пахло мёдом и пылью. Только ко всему прочему, почему-то, я всё никак не могла отделаться от мысли, что чувствую ещё и запах псины. Гаденький такой, едкий. Но слабый. Я решила, что братец просто столкнулся с какой-то вонючей собакой, пока гулял.
– Нет не слышала… Но дядя говорит, что здесь как-то замешан господин Нобу…
– Господин Нобу? Этот модник, что ли?
Он вытянул из-за пояса недоделанную флейту и громко присвистнул – звук был глухой и тихий, как эхо в горах.
– Ну… дядя сказал, что этот Нобу ведётся с нечистью…
– Ведётся с нечистью? Харуко, ты же знаешь, как дядя любит всякие сплетни… Прям как твоя Камэ!
Он пытался пошутить, только вышло как-то не слишком уверенно. Ну не умел, не умел он врать!
– Такеши, мне всё равно страшно…
И вдруг – я снова почувствовала этот холодок. Тот самый, как на рынке. На секунду даже показалось, будто где-то в углу, на самой-самой грани обозрения, вновь промелькнуло что-то чёрное. Мрак. Неясный, бледный, расплывчатый… Я зажмурилась и попыталась сделать вид, будто ничего этого нет, но плохое предчувствие просто не давало покоя.
– Ты чувствуешь это? – шёпотом спросила я.
– О чём ты?
– Как будто… мы тут не одни…
– Вообще не понял. Может, тебе лучше отдохнуть немного, пока матери дома нет?
Соврал.
Я подумала об этом и тут же удивилась такой глупой мысли. Решила, что действительно лучше отдохнуть, но сомнения…
Он чувствовал. Клянусь, он всё почувствовал, и просто не говорил мне об этом! Этот взгляд, эта фальшивая улыбка… Такеши делал так, только когда врал. Я не знала, что делать с этой мыслью. И куда от неё деваться, тоже не имела никакого понятия.
– Да… – шепнула я. – Ты прав… Надо немного вздремнуть…
Я поднялась и вышла. На секунду замерев, услышала, как Такеши облегчённо выдохнул. Пронесло. Он снова соврал, чтобы я не стала докапываться до правды. И я всё понимала. Завалилась ненадолго, съёжилась, прикрыла глаза. По коже бежали мурашки. Казалось, этот мертвенный холод всё ещё бродит где-то рядом. И брат о нём знает. Просто молчит, молчит, молчит…
Сколько я провалялась? Понятия не имею. Мать растормошила меня, раз пять обозвав «лентяйкой», и строго пригрозила, что отберёт все подаренные братом сладости, если продолжу «валяться без дела». Пришлось плестись на кухню. Бодрости придавало только то, что с собой мать принесла кое-какие новости.
