Та шестнадцатилетняя девушка, которая обманом пробралась на королевский бал в Эриноре и, к слову сказать, появилась в королевском дворце, держа пальцы на сгибе локтя все того же князя Ивана. Вот та Герда определенно знала, что в такой момент надо чувствовать и как в нем – в этом сказочном мгновении – следует себя вести. Однако нынешняя Герда, испытавшая за прошедшие четыре года столько, что кому-то другому хватило бы на три жизни, всего этого, кажется, не знала или забыла. Она понимала, разумеется, умом, но увы все еще не душой, кем является на самом деле. Но осознавала ли? Принимала ли как неотъемлемую часть себя самой?
У нее не было ответа на этот странный вопрос. Однако и времени на размышление у нее не было тоже, потому что глашатай выкликнул уже их с Иваном имена, Герда вошла в Большой яшмовый зал Великокняжеского терема, и только в это длинное-короткое мгновение исчезли сомнения и к ней пришло, наконец, подлинное «ощущение» момента. Сразу вдруг. Как подарок. Как озарение. Как чертова «эврика» свихнувшегося в домашнем бассейне Архимеда. Но что бы там ни было, к гостям великого князя вышла уже не просто красивая, великолепно одетая молодая женщина, к ним вышла настоящая принцесса крови.
Судя по реакции присутствующих – а здесь собрался весь цвет новгородской аристократии, не считая множества титулованных иностранцев, – интрига удалась. До последнего момента никто в городе не знал, что за женщина поселилась в Полоцком подворье. Кто она такая и что ее связывает с князем Иваном? Кое-кто встречал ее тут и там то с Дарьей, то с Иваном, то с обоими вместе – на приватных раутах, в опере или на охоте, но большинство не знали о ней ничего определенного, а кое-кто ни разу не слышал даже ее имени.
И, разумеется, никто не предполагал, что эта неизвестно откуда возникшая вблизи престола женщина, носившая не самый громкий титул далекой Горанды, появится на балу в великокняжеском дворце вместе с князем Иваном. Так что да: сюрприз, приготовленный князем Полоцким, удался на славу. И в тот момент, когда Иван и Герда шли к возвышению, на котором восседал на троне князь Новгородский Дмитрий, через весь впечатляющих размеров зал, по проходу, образованному двумя шпалерами гостей, все взгляды были устремлены на нее. Недоуменные, завистливые, раздраженные, любопытствующие…
Никто ничего не знал наверняка, и это заставляло людей нервничать. Даже Каро, которой через какое-то непродолжительное время предстояло стать великой княгиней Новгородской, даже она – одна из немногих здесь, кто был лично знаком с Гердой – явным образом оробела. Смятение усилилось еще больше, когда, достигнув трона и удостоившись благосклонной улыбки венценосца, князь Иван повернулся к гостям и заговорил, легко перекрывая шум, возникавший по временам среди собравшихся в зале гостей:
