Между тем служанка налила ей в серебряный стаканчик красного вина, а другая спросила, не помешает ли их сиятельству госпоже виконтессе молодая хозяйка, и вскоре они уже сидели за столом вместе.
– Извините, Герда, если я вмешиваюсь не в свое дело, – мягко поинтересовалась Дарья в какой-то момент неспешного разговора, – но мне передали, что у вас на бедре недавно зажившая рана…
– И еще один шрам под левой грудью, – криво усмехнулась в ответ враз отрезвевшая Герда. – Это не тайна. Под грудью след от удара кинжалом. Сзади, под лопаткой, к слову, тоже есть шрам. Клинок был длинный и прошел меня насквозь. Но это старая история, почитай, два года прошло. А на бедре действительно свежая рана. Это меня ногаец в Хазтаракани копьем ударил.
– В Хазтаракани? – опешила Дарья. – Но ведь это где-то на краю света!
– Ну так мы и туда добирались, если правду сказать, через всю Горную страну, затем через степь и пустыню, а потом уже по Яику до Хазарского моря и там вдоль берега к устью Итиля.
– Ох! – прикрыла рот ладошкой пораженная ее рассказом женщина. – А что же ногайцы?
– А что с ними? – не поняла Герда, занятая активным поглощением пищи.
– Как вам удалось от них убежать?
– Так не удалось, – поморщилась Герда, вспомнив эту историю, – в том-то все и дело, Дарья, что не удалось. Пришлось их всех убить.
И в этот момент Герда поняла, что убийство перестало быть для нее чем-то невероятным, ужасным, невозможным, отнюдь не тогда, когда она дралась за свою жизнь с ногайцами, а много раньше, еще до того, как она зарезала своего несостоявшегося насильника. Зло незримо прорастало в ней с раннего детства, и, возможно, не стоило королю оплодотворять ее мать. Из семян зла вырастают только черные цветы.
– Так, значит, у вас сабля…
– Не для красоты, – согласилась Герда с очевидным. – Но это, Дарья, совсем другая история…
* * *
В результате, с устатку, да под милый сердцу разговор – а Дарья оказалась отличной собеседницей – Герда не только наелась до отвала, но и напилась так, что едва забралась в постель, как сразу же уснула. И сон ее был крепок и безмятежен, а проспала она без малого двенадцать часов. Спала бы и дальше, но выпитое вечером вино начало проситься наружу, и Герде пришлось открыть глаза. Так начался для нее новый день.
К тому времени, как она проснулась, слуги привели в порядок, выстирали, высушили, почистили и отпарили единственную оставшуюся целой пару белья и более или менее приличное платье, в котором не стыдно было выйти из спальни. Завтрак она, впрочем, благополучно проспала, так что ела в одиночестве. Съела тарелку рисовой каши с маслом, изюмом и курагой, кусок отварной осетрины, два яйца, сваренных вкрутую, и печатный пряник. Запивала завтрак водой и черным чаем, заправленным тростниковым сахаром и молоком, и вышла из-за стола совершенно счастливая. Но это настроение не помешало ей вспомнить об обязанностях, и она тут же пошла проведать своих людей. С ними, к счастью, все было в порядке. Дарья не обманула.
