Перстень князя Ивана произвел впечатление и на этого служаку, но порядок есть порядок, и к дому он пропустил одну лишь Герду, правда, верхом. Около парадного подъезда коня у нее принял грум, а учтивый мажордом распахнул перед ней двери и, впустив в обширный и хорошо освещенный вестибюль – мраморные колонны, лестницы, двумя элегантными дугами поднимающиеся на второй этаж, немногочисленная, но красивая резная мебель темного дерева, – поинтересовался, с кем имеет дело и что привело незнакомца в дом князя Полоцкого. По всей видимости, он принял Герду за юношу, одета-то она была по-мужски. Но она была не в том настроении, чтобы объясняться на эту тему, поэтому снова продемонстрировала перстень князя Ивана и попросила о срочной с ним встрече.
– Его высочество находится в отъезде, – вежливо поклонился Герде монументального вида мажордом, – но я тотчас доложу о вас молодой госпоже. Как прикажете вас представить?
«Молодая госпожа! – тоскливо констатировала Герда. – Этого следовало ожидать. Моя удача меня никогда не подведет!»
– Доложите, что виконтесса Герарда ди Чента приехала в Новгород по любезному приглашению князя Ивана.
«Ну, не говорить же всем и каждому, что я принцесса крови, герцогиня и, боже мой, кто еще!»
– Прошу вас, ваше сиятельство, – не моргнув глазом предложил мажордом, делая приглашающий жест в сторону удобного кресла, – присаживайтесь. Приказать подать вам вина?
– Лучше водки, – хмуро ответила Герда, садясь в кресло. – И побольше.
Горе, как она уже успела научиться у русичей за время своего долгого путешествия по заваленной снегами Гардарике, лучше всего заливать водкой, пока оно, горе, в ней, в этой водке, не утопнет.
«Твою ж мать!» – ругнулась она мысленно на местном наречии, но легче ей от этого не стало.
Как только в жизни у нее что-нибудь начинало выстраиваться, тут же происходило нечто, что разрушало все ее надежды и чаяния. Поэтому пусть будет водка.
– Как прикажете, ваше сиятельство, – снова поклонился мажордом и пошел выполнять поручение.
«Ну, почему мне так не везет? – уныло думала Герда, почти автоматически набивая трубку каким-то пахучим табаком. – Почему в любом деле я в конце концов оказываюсь проигравшей стороной?»
К курению трубки она пристрастилась во время длительного плавания по Итилю. Табак – здесь его называли турецким – отвлекал от дурных мыслей и помогал справиться с болью, особенно если добавить в него немного перемолотой в порошок сушеной конопли. Бороться с поганым настроением он помогал тоже. Герда высекла огонь – теперь все делалось без магии – пыхнула, раскуривая трубку, и в этот момент практически одновременно слуга принес ей на серебряном подносе хрустальный стакан с прозрачной остро пахнущей жидкостью, а по лестнице со второго этажа вниз спустилась симпатичная молодая женщина в элегантном домашнем платье.
