Анфилада казарм опоясывала крепостную стену изнутри на уровне второго этажа — одинаковые комнаты с голыми серокаменными полами и сводами. Насколько хватало глаз, до самого поворота анфилады все стены от пола до потолка занимали книжные стеллажи.
В каждой маленькой ячейке-клетушке лежали торцами наружу несколько свитков, иные в кожаных футлярах, иные просто перевязанные ремешком, и с каждого свешивался ярлык с названием.
— Да, впечатляет, — сказал Маркиан. — Больше книг я видел только в библиотеке Фемистия в Константинополе. Что здесь? Философия? — Он пригляделся к ярлыкам свитков. — Гераклит, Анаксагор, Демокрит, Аристотель…[41] «Лаконская полития», «Персидская полития»… Парменид, Эпикур, «Жизнь Пифагора» Аристоксена… Ладно, я всегда был слишком приземлён для философии. — Он перешёл к следующему отделу стеллажа. — Историки! А вот их я люблю! Геродот, Фукидид… ну, это не редкость… ого, ничего себе, логографы! Гекатей, Гелланик… Ктесий, Иероним из Кардии, Тимей из Тавромения, Феопомп, Полибий… полный Полибий? И Посидоний? И полный Диодор Сицилийский? Довольно редкие книги! — Он с удивлением и каким-то новым уважением глянул на Аммония. — И латиняне! Ты же всегда презирал латинскую литературу? Так, посмотрим, «Начала» Катона, «История» Саллюстия, «О моей жизни» Корнелия Суллы… Тит Ливий, Тит Ливий… ты что, собрал вообще все декады Ливия? «История этрусков» и «История пунийцев» императора Клавдия… «Германские войны» Плиния Старшего… Тацит… Плутарх… «Скифика» Дексиппа… Дион Кассий… Берос… Манефон… «Анналы Тира» Менандра… А это что? География? Эратосфен, Страбон, карта мира Агриппы, «Перипл» Пифея, «Путешествие к гипербореям» Аристея Проконесского… или это уже отдел поэзии? Ага, вижу, Гомер, Гесиод… киклики… Алкей, Сафо, Архилох… «Дионисовы тетралогии» Эсхила… ладно, в сторону поэзию… «Милетские истории»? Лукиан? «Сатирикон» Петрония? «Об искусстве любви» гетеры Элефантиды с картинками? Не ожидал от тебя! А это что? — Следующие полки были забиты не свитками, а пергаментными книгами-кодексами. — «Законы двенадцати таблиц», Ульпиан, Гай, Папиниан, «Сенатские постановления»… ладно, пропустим, для меня нет ничего скучнее права. — Маркиан остановился у следующего стеллажа, тоже с кодексами. — А здесь у нас? Библия Семидесяти, еврейская Библия, какая-то самаритянская Библия… Евангелие от Марка, от Матфея, от Луки… от Никодима? Что? Какого ещё Никодима? Евангелие от Фомы? От Филиппа? От Марии Магдалины? От… кого? Иуды Искариота?! Боже! Симон Маг? Валентин Гностик? «Житие апостола Мани»? Аполлоний Тианский? Гермес Трижды Величайший? «Книга тайн природы»? «Книга двенадцати камней Афродиты»? «Египетские мистерии» Ямвлиха? «Заклинания какодемонов»? «Против христиан» Цельса? А здесь? — Маркиан дёрнул за ручку закрытого шкафа — единственного закрытого, но дверь не поддалась.
