Грант перевернул открытку, прочитал надпись.
На обороте стояло: «Ричард III. С портрета неизвестного художника. Национальная портретная галерея».
Ричард III.
Так вот это кто! Ричард III. Горбун. Чудовище из детских сказок. Убийца детей. Синоним злодейства.
Снова перевернул открытку и взглянул на лицо. Так, значит, вот что пытался изобразить художник в этих глазах. Значит, он видел в них отражение души, терзаемой призраками?
Грант долго рассматривал лицо и удивительные глаза Ричарда. Удлиненный разрез глаз, невысокие брови, морщинка у переносицы — видно, удручен чем-то. Сначала кажется, Ричард пристально смотрит куда-то, но, вглядевшись, понимаешь, что у него отсутствующий, невидящий взгляд человека, погруженного в собственные мысли.
Когда вошла Карлица, Грант все еще рассматривал портрет. Он давно не видел ничего подобного. В сравнении с Ричардом портрет Джоконды казался простой рекламной афишкой.
Карлица, взглянув на нетронутый чай, коснулась рукой чуть теплой чашки и сердито нахмурилась. У нее есть дела и поважнее, чем таскать туда-сюда подносы с чаем, а вот некоторым, видно, на это наплевать.
Вместо ответа инспектор протянул ей портрет. Что она думает об этом человеке? Если бы он оказался среди ее больных, каков был бы ее приговор?
— Печень, — сказала она как обрезала, взяла поднос и вышла, стуча каблучками в знак протеста, чопорно жесткая в своем крахмальном одеянии.
В палату вошел хирург, привлекавший Гранта своей вежливостью и рассеянно-беспомощным выражением лица. Его диагноз был другим. Когда Грант попросил его взглянуть на портрет, он, с любопытством всмотревшись в лицо на открытке, сказал:
— Полиомиелит.
— Детский паралич? — подхватил Грант, тут же вспомнив, что Ричард был сухоруким.
— Кто это? — спросил хирург.
— Ричард Третий.
— Правда? Интересно.
— Вы знаете, что у него одна рука была атрофирована?
— Да? Я не помню. Мне казалось, он был горбат.
— Это тоже.
— Зато я помню, что он родился со всеми зубами и глотал живых лягушек. Значит, мой диагноз на удивление точен?
— Необычайно. Что вас побудило назвать полиомиелит?
— Трудно сказать. Так сразу не ответишь. Наверное, просто выражение лица. Такие лица бывают у детей-калек. Может быть, это из-за горба, а не из-за полиомиелита. Но на портрете горба почему-то нет.
— От придворного художника, видно, требовался какой-никакой такт. Это с Кромвеля пошла мода на портреты без прикрас — пусть, мол, будут бородавки и все прочее.
— Как мне кажется, — сказал хирург, рассеянно глядя на гипсовую ногу Гранта, — тогда-то и возник этот снобизм наизнанку, от которого мы до сих пор не можем излечиться. Знаете, верно: «Я простой человек, во мне нет ничего особенного». И точно нет — ни хороших манер, ни вкуса, ни широкого жеста.
