Далее, вызывает удивление то, что созданная в ходе эволюции «разумная машина», обладающая огромной памятью, наделенная колоссальной способностью разумно решать жизненные задачи, используется человеком всего на… четыре процента ее мощности! Из 14 миллиардов клеток головного мозга в процесс накопления и развития опыта включаются всего около 0,6 миллиарда[65]. По некоторым другим расчетам, мозг используется лишь на одну десятую часть возможностей[66]. К чему же, в таком случае, создавать такие резервы? Ведь ни при каких обстоятельствах они не приходят на помощь человеку в решении его сложных проблем. Даже нынешняя ультрасовременная техника, требующая от человека всего его внимания и полней мозговой отдачи, не способна вычерпать до дна эти ресурсы, они по сей день кажутся нам беспредельными, неограниченными.
Существует несколько гипотез, пытающихся объяснить эти странности. Так, Э. Майр полагает, что своим «излишком» мозг человека обязан трем обстоятельствам: переходу к охоте на крупную дичь, появлению речи и особенностям структуры размножающейся группы палеоантропов[67]. Но охота на крупную дичь — не новшество в биосфере, хищники вели ее систематически, устраивая и облавы, и загоны. Так что «утомительные переходы», «сотрудничество в облавах» не могли оказать столь сильное давление на развитие мозга гоминид. Формирующаяся речь тоже должна была послужить фактором увеличения объема мозга, но она складывалась уже в конце антропосоциогенеза, у поздних неандертальцев и кроманьонцев, а окончательно — у человека разумного. Следовательно, ею нельзя объяснять бурный рост величины мозга на ранних стадиях АСГ, у австралопитеков и питекантропов. Не годится этот довод и для объяснения уменьшения объема мозга у человека по сравнению с кроманьонцем.
И, наконец, последний аргумент Э. Майра: умные и даровитые вожди оставляли больше потомства; потом структура сообществ изменилась, преимущество вождей стало минимальным в репродукции, и их гены перестали оказывать существенное влияние на естественный отбор. Однако мы ничего не знаем о роли «вождей» в предыстории — неизвестно даже существовали ли они в то время. Кроме того, «власть» в те времена, по-видимому, находилась в руках женщин, которые, как известно, и по сию пору при подборе партнеров руководствуются множеством мотивов, но весьма редко — умом отца своих будущих детей. И, наконец, последнее: гипотеза Э. Майра не объясняет происхождение «излишков» мозговых ресурсов.
